Яблони старца Амвросия (сборник)

– Что может случиться, – буркнул отец Павлин, – если теперь мы привечаем вероотступников и называем их братьями! Пожалуй, скоро мы будем называть Иуду Искариота апостолом. Какой пример мы этим подаем нашей пастве?

– Ты говоришь о Маркеллине? – спросил епископ Лукиан. – Но не слишком ли ты торопишься осудить его? Да, он пал, и пал глубоко. Однако Господь волен восставить его. Не веришь? Тогда я скажу тебе: он отправился в Рим, чтобы там перед императором исповедать Христа и тем самым искупить свое былое отречение от Него. Что ты скажешь на это, Павлин?

– Не может быть! – воскликнул священник. – Он же трус и предатель! Я не верю, что он способен на это!

– Ты не веришь, что такое возможно, – печально вздохнул престарелый епископ. – Но невозможное людям возможно Богу. Поезжай в Рим, сын мой. Я благословляю тебя съездить туда. Может, тогда ты поверишь, что в нашей немощи совершается сила Господня.

На другое утро молодой священник отправился в Рим, втайне ропща на епископа, которому взбрела в голову блажь отправить его за тридевять земель лишь для того, чтобы в конце концов подтвердилась правота… отца Павлина. Он утешался лишь мыслью о том, что, оказавшись в Риме, получит возможность стяжать земную и небесную славу. Сейчас там арестовывают и казнят христиан. Что ж, в таком случае он принародно исповедует себя одним из них. И умрет мучеником… не то что этот трус Маркеллин. Умрет, но докажет свою правоту!

* * *

Спустя полтора месяца после своего отъезда в Рим отец Павлин вернулся в Синуессу. Явившись к епископу Лукиану, он упал ему в ноги и сказал:

– Владыко, я тяжко согрешил. Мне нет оправдания. Я пришел просить суда над собой.

– Встань, сын мой. – Епископ старческой рукой ласково коснулся головы молодого священника. – И не отчаивайся: ведь Господь наш милостив… Он милостивее нас. В чем ты согрешил?

– Я осудил человека, – чуть не плача, произнес отец Павлин. – Маркеллин… я презирал и осуждал его. А он умер мучеником.

– Слава Господу! – эхом отозвался владыка Лукиан. – А теперь поведай мне, как он умер. Тебе кто-то рассказал об этом?

– Я был свидетелем его казни, – не поднимая глаз, ответил отец Павлин. – Вместе с пресвитером Маркеллом… теперь он епископ в Риме[41]. Он рассказал мне, что после своего отречения Маркеллин куда-то уехал из Рима. Многие думали, что он бежал в чужие края, чтобы скрыть свой позор. Однако вскоре он вернулся. После чего пошел к императору и, бросив перед ним ту одежду, которую получил от него в подарок, осудил языческих богов и сказал, что проклинает свое былое малодушие и готов кровью смыть свое отречение от Христа. Отец Маркелл говорил, будто император пришел в неописуемую ярость, велел жестоко пытать его, а затем обезглавить. Вместе с ним на казнь вели еще троих христиан: Клавдия, Кирина и Антонина. Все они держались мужественно, особенно Маркеллин. Подозвав к себе отца Маркелла, он уговаривал его не бояться страданий и пребывать твердым в вере. А еще велел, чтобы тот не погребал его тела, а оставил его на съедение псам:

– Я недостоин человеческого погребения, – сказал он. – Недостоин того, чтобы меня взяла земля. Ведь я отрекся от Господа, Творца неба и земли!

Он умер с молитвой на устах. Вслед за ним казнили остальных трех приговоренных. Тела их бросили при дороге. Впрочем, через несколько дней, ночью, мы тайно забрали честные останки Клавдия, Кирина и Антонина и погребли их. Но мы не посмели сделать то же самое с телом Маркеллина. Ведь он сам под страшной клятвой запретил хоронить его… Тем временем прошло почти сорок дней после казни Маркеллина. Я решил, что пора возвращаться домой, и поутру отправился к епископу Маркеллу, чтобы проститься с ним и получить его благословение. Однако он сказал мне:

– Брат, задержись еще на день. Нынешней ночью мы предадим погребению честные мощи епископа Маркеллина.

– Но он же запретил это делать! – удивился я. – Разве мы вправе нарушить его волю?

– Да, вправе, – ответил владыка Маркелл. – Чтобы исполнить волю Божию о нем. Сегодня ночью мне явился святой апостол Петр и сказал:

– Почему ты до сих пор не предал погребению тело Маркеллина?

– Я страшусь его клятвы, – ответил я. – Ведь он запретил хоронить свое тело, пригрозив проклятием тому, кто его ослушается.

– Разве ты забыл слова Спасителя, – произнес апостол, – «унижающий себя возвысится»[42]. Так пойди же и с честью похорони его тело.

Той же ночью мы погребли епископа Маркеллина в катакомбах Прискиллы, что при саларийской дороге. Благо ему! Ведь Господь дал ему силы покаяться и умереть мучеником. А я…

Отец Павлин разрыдался.