Яд иллюзий

 – Хорошо. Хорошо… Обещаю!

 Странная просьба.

 Еще более странным было то, что давая это обещание, я не сознавала всей его важности и глубины.

 И уж тем более не могла предположить, какую решающую роль оно сыграет в ближайшем времени.

Глава 29

 А время меж тем неумолимо неслось дальше, растрачивая наши жизненные ресурсы по своему усмотрению.

 И вдруг наступил момент, о котором совершенно не хотелось вспоминать, но который заявил о себе, как сигнал будильника, когда наше пребывание на великолепной докторской даче плавно приблизилось к концу.

 Как до этого, не сговариваясь, мы укрылись здесь от всего мира, никого ни о чем не предупредив, так же провели здесь целую неделю, ничего не планируя.

 Однако вечером шестого дня, сидя во все той же маленькой каминной, мы допивали последний запас чая.  И помимо того, в доме не осталось больше ничего из провизии, пополнение требовалось во всем.

 – Пора ехать в город, – со вздохом констатировал Кирилл.

 Я пошутила:

 – Зачем? У нас есть вода в колодце, рыба в озере. А чай, припомнив давние рецепты, можно попробовать варить из ягод. Наверняка поблизости есть поля, хозяйства. А там всегда найдется масса всего съедобного и даже полезного…

 – Ты серьезно?

 – Нет, конечно, – призналась я. – Хотя в этом что-то есть. Мне давно уже не было так уютно и спокойно, как здесь.

 Он изобразил комичную мину, припомнив мое состояние несколько дней назад, и я поспешила поправить:

 – Не учитывая отдельных моментов. Но я все равно чувствую себя наконец отдохнувшей. За все два года…

 – Ничего удивительного… Родители заставляли тебя не думать о своей потере, не вспоминать. А боль при этом никуда не исчезла. Тебе лишь нужно было помочь пережить ее. Пройти естественный путь от болезни к выздоровлению, от безысходности к надежде, постепенно преодолевая каждую стадию, шаг за шагом. Однажды, когда кошмаров становилось бы все меньше и меньше, ты посмотрела бы своей беде в лицо и открыто плюнула в него. Ради того человека, которого так сильно любила. Ради него ты продолжала бы жить! Именно жить, понимаешь? А не день изо дня тщательно скрывать свою боль, подавлять ее рвущиеся импульсы, что так или иначе нашли бы выход. И чем дальше, тем страшнее.

 Все это время ты прилагала нечеловеческие усилия, препятствуя внутренним пыткам, стараясь не разочаровать отца, которому так же давала обещание, но несколько иное. Он снова ошибся, водрузив на тебя ответственность за то, что нисколько от тебя не зависело, и только усугубляло твое положение. Я его ни в чем не обвиняю, но он действительно допустил ошибку, едва не ставшей роковой… Это я понимаю теперь. А несколько дней назад вряд ли мог додуматься до чего-нибудь конкретного…

 Но, как видишь, не вспорол себе брюхо, не влетел на мотоцикле в бетонную стену. Нет, я не смирился с ее смертью, не забыл, не перестал страдать. Но я живу! Во многом благодаря тебе. Пусть я повторяюсь, но в тебе я вижу себя… Разве не достаточно того, что двое молодых людей совершенно несправедливо лишились жизни? А если вдуматься, то далеко не двое, а значительно больше во всем мире… И что же получается? Все те, кто их любил, непременно должны отправиться следом? Вопросов по-прежнему остается очень много. Но не на все вопросы, увы, существуют ответы.

 – А вот мой отец считает иначе.

 – Это его работа – считать иначе. А жизненный опыт, наверняка, показывает совсем другое. Извини, но доктору всегда нужно что-то лечить; у него самого патологически неизлечимая болезнь – поиски симптомов, определение диагноза.

 – Ты так говоришь, будто лично натерпелся от докторов.

 – Можно и так сказать, – призадумался Кирилл. – Хотя это не я натерпелся, а моя мать...

 – Ангелина Пьеро? Та, что прославленный сценарист? – Воскликнула я пораженно.

 – Это сейчас, – усмехнулся парень. – А много лет назад, еще до моего рождения, ей ставили весьма серьезный диагноз, и собирались даже навсегда упечь в психушку… Все, с чем нам приходится сталкиваться и что мы не понимаем, мы так или иначе подтасовываем под те критерии, что уже имеем в памяти. Потому что всегда боимся того, чего не знаем! Люди предпочитают ошибаться, лишь бы не путаться в догадках. Иллюзии на первый взгляд выглядят куда безопаснее, чем действительность. Но, обретая власть, иллюзии заменяют эту действительность настолько, что сам черт не разберет, где реальность, а где самообман. Так и живем, как попугай, который думает, что все вокруг заковано в огромную клетку, а ему одному досталась пусть крошечная, зато свобода…

 Я слушала его и не могла оторвать взгляда от красивого и мужественного лица. Как же он прав сейчас! Каждое слово – чистейшая правда! Как глоток живой воды для блуждающего в знойной пустыне.

 Сердце затрепетало, как выпущенный на волю мотылек.

 Как много изменила эта неделя. Я почти не сомневалась, что знаю этого человека тысячу лет, что не могла не знать раньше…

 Как можно было жить, не зная его?

 Что бы ни сказал Кирилл Чадаев в ту минуту, я бы со всем согласилась. Его словами говорила одновременно и моя  собственная боль, и собственная сила.