Яд минувшего

Зверя нашли в какой-то из дворцовых кладовых, он был грязно-зеленым, грубым, неимоверно тяжелым, но на клейме стояло «296 год Круга Молний». Этот вепрь помнил Алана Святого! Фигурку отчистили до блеска и торжественно вручили Повелителю Скал, пришлось благодарить и водружать на видное место. Память предков была уважена, но среди дорогих изящных вещей реликвия казалась каким-то утюгом, и Дикон решил отвезти ее в Надор. Матушка будет в восторге, а на камин можно поставить что-нибудь поприятней. Хотя бы танцующую астэру. Тоненькую, игривую, откинувшую в танце изящную головку…

Рука соскользнула с неровной поверхности, не зажившая до конца рана откликнулась болью. Святой Алан, ну сколько можно ждать! Письма, встречи, поездки, подсвечники, вепри – все это вранье, а правда лежит за черной дверью и ждет слугу с топором.

Дикон сам не понял, как выскочил из кабинета. На лестничной площадке горели лампы, под колокольчиком сидел дежурный слуга.

– Завтра утром мне потребуется курьер.

– Да, монсеньор.

– Джереми не возвращался?

– Нет, монсеньор.

Лакей был отвратительно спокоен. Еще бы, откуда ему знать, что в доме труп?! Что же задержало Джереми? Случайная встреча, расковавшаяся лошадь, бутылка?

Дикон взялся рукой за натертые воском перила. Утром заявится Нокс. Довериться ему? Полковник кажется преданным и смышленым, но этого мало. Тот, кто исполнит приказ Альдо, должен быть молчаливее скал. Джереми доказал, что он на это способен, Нокс – еще нет.

– Который час?

– Около восьми. Монсеньор желает обедать?

– К Леворукому обед!

Дикон рванул надраенную дверную ручку. Его встретили камин, кресла, письменный стол с листом бумаги… Писать письма, а в доме покойник! Обедать, а в доме покойник! Спать, а в доме покойник! Дышать, а в доме покойник! Ричард хрипло вздохнул и бросился вон. Лестничная площадка, галерея, заполнивший все вокруг бой часов…

Вот и дверь. К черному дереву липнут злые, почти призрачные завитки… Нужно заменить этот ужас на что-нибудь светлое. На розовое дерево или марагонскую березу с бронзовыми накладками, а кэналлийское безумие надо сжечь! Юноша оглянулся и выхватил ключ, он только посмотрит… Посмотрит, уберет с мертвого лица подушку, зажжет свечи, а ночью перетащит Удо в дальний подвал, там достаточно холодно. Через месяц все уляжется, можно будет подумать о настоящих похоронах. Жаль, погиб преосвященный Оноре, он бы не отказался проводить Удо. И хорошо, что Джереми не вернулся, иначе непоправимое уже бы делалось. Сюзерену можно сказать, что Джереми задержался, пришлось все делать самому. Нет, сказать мало, надо съездить к Данару и что-то туда бросить, какие-нибудь мешки.

Юноша прислушался. Тихо. Слуги, кроме дежурного лакея, сидят внизу, и, в конце концов, здесь хозяин он! Куда хочет, туда и заходит.

Дикон повернул ключ, тот не поддался. Ричард надавил, замок холодно щелкнул, и по спине побежали мурашки. Не сметь бояться, это не первая смерть на твоем пути!

Дверь распахнулась словно бы сама. Свет с галереи желтым языком протянулся в темный провал: наборный паркет, ножка кресла, разбросанные подушки… Ударивший в виски ужас тянул назад, но юноша с ним справился, ему даже удалось зажечь свечу. В выстывшем за два дня и ночь кабинете ничего не изменилось, только на диване никто не лежал. Удо в комнате не было. Ни мертвого, ни живого.

5

Одна пуля вошла в стену, вторая оцарапала толстенный сук. Обе шляпы остались на месте. Джереми стрелял неплохо, очень неплохо, но уложить в ночной драке двоих убийц, не зацепив жертву… Для этого нужно иметь другую руку и другой глаз или… целить отнюдь не в разбойников и промахнуться.

– Вот так, – сказал кому-то невидимому Карваль.

Ветер раскачивал ветки; шляпы и их тени качались и плясали, словно кто-то затеял драку.

– Вернемся в дом, – бросил Робер. И как он сам не догадался проверить слова Джереми таким образом?

– Идемте, Монсеньор, – согласился маленький генерал. – Дювье, свяжи этого человека.

– Будет сделано! – обрадовался сержант. Новоявленных «надорцев» Дювье не переваривал, и Робер его понимал. Дикон видел в вояках Люра вставших за дело Раканов солдат, а для южан они были ублюдками и мародерами. Может, хоть сейчас до мальчишки дойдет, хотя Эгмонт смотрел на жизнь так же. Кавендиши для него были соратниками, а кэналлийцы с бергерами – врагами…

– Монсеньор, вы не устали?

– Устал, – признался Эпинэ, падая в кресло. – Ничего не соображаю. Как вы додумались? Я о выстрелах…

– О! – Маленький генерал заметно смутился. – У меня возникли некоторые сомнения, и я осмотрел место предполагаемой засады. Дважды попасть в цель с указанной этим капралом позиции мог только великий стрелок. Лично я не стал бы рисковать, разумеется, если бы хотел спасти герцога Окделла. Я бы ввязался в драку, но стрелял только в упор.

Поставить себя на место другого и понять, что тот врет… Как просто. Леворукий бы побрал эту голову, не только болит, но и соображать не хочет!

– Я должен был догадаться, – поморщился Иноходец, – и не только об этом.