Яд минувшего

– Вы слишком хорошо стреляете, – буркнул Карваль, – и вы судите о других по себе, иначе б не имели дела с Раканом.

– Джереми хотел убить, а не спасти, – не дал увести себя в сторону Робер. – Сядьте, мне тяжело смотреть вверх.

– Если Джереми Бич стрелял, то он хотел убить, – из всех стульев и кресел Карваль выбрал самое неудобное, – но почему мы уверены, что он вообще там был? Потому что он так сказал герцогу Окделлу? Это не доказательство.

А в самом деле, почему? Джереми заплатил «висельникам», в чем его и уличили, остальное известно лишь с его слов. Убийца попытался выставить себя спасителем, и ему это почти удалось. Бич мог стрелять в Дикона, а мог спокойно сидеть в какой-нибудь харчевне, ожидая вестей от наемников.

– Ненавижу копаться в чужом вранье, – признался Эпинэ, – и не умею.

– Монсеньор, если вам неприятно продолжать допрос, – тут же предложил Карваль, – я возьму его на себя.

Искушение свалить на маленького генерала еще одну навозную кучу было велико, но Робер покачал головой. Он и так слишком часто выезжает на чужих спинах, и чаще всего на Карвале.

– Пусть его приведут, – Иноходец завозился в кресле, поудобнее пристраивая руку и голову, – и покончим с этим.

– Да, Монсеньор.

Дик расстроится, но это лучше, чем держать при себе двурушника и убийцу. Жаль, Альдо полагает иначе: сюзерен бы в Джереми вцепился. Еще бы, не подручный, а клад – убьет, соврет и не покраснеет!

Виски ныли все сильнее: то ли погода менялась, то ли голове не хотелось думать и она топила мысли в боли. Боль, она как дым, сквозь нее мало что разглядишь. Эпинэ потер лоб, потом затылок, стало легче, но ненамного. Вызвать лекаря и потребовать настойку? Приказать сварить шадди, благо Левий прислал отменные зерна? Или просто свалиться и уснуть?

Самое простое и самое надежное. Так он и поступит, но сперва – Джереми Бич.

– Ты расскажешь правду, – объявил сквозь горячий шум Карваль. – И упаси тебя Леворукий соврать.

– Зачем мне говорить? – угрюмо откликнулся Джереми. – Говори, не говори…

– Не хочешь – не надо, и так все ясно. – Голова болела все сильней, и Эпинэ снова поморщился, но мерзавец воспринял это по-своему.

– Я выполнил приказ моего полковника. – Глаза камердинера бегали, как кагетские тараканы. – Я всегда выполнял приказы.

– И что тебе было приказано? – На щеке Джереми – ссадина. Свежая. Дювье постарался.

– Явиться в распоряжение тессория, сделать, что он хочет, и убраться из столицы.

– Когда ты приехал в Олларию?

Таракан остановился, шевельнул усом, запомнил. При случае донесет, что Первый маршал Талигойи называет Ракану Олларией, только случая не будет.

– В начале Весенних Ветров. – Перед Робером вновь торчал туповатый служака. – Управляющий Манрика обо мне знал, сразу провел к тессорию.

– Очень хорошо. – Карваль вытащил пистолет и положил рядом с собой. Точно так же, как это сделал в Багерлее Робер. – Что тебе велел этот гоган?

– Сговориться с «висельниками». Я так и сделал.

– А когда у них все пошло навыворот, стал стрелять? – рявкнул Никола. – Ты сам решил прикончить Окделла, так ведь?

– Я не стрелял, – затряс головой Джереми, – стрелял не я… Я не знаю, кто стрелял. Он из-за стены вылез, я его не видел. Показались люди, пришлось уходить…

– Это все?

– Все, – буркнул Джереми, – хоть на куски режьте, все!

– Что ж, – согласился Карваль, – все так все. Чтобы тебя вздернуть за покушение на герцога Окделла и пособничество Манрикам, хватит. Монсеньор, это человек вам еще нужен?

– Нет, – Робер с трудом повернул голову, – но мерзавец – камердинер Окделла, так что приказ лучше подписать мне. Пришлите утром бумаги…

– Отведите меня к моему герцогу! – вдруг завопил Бич. – Я исполнял его приказ! Секретный! Я обязан ему доложить…

– Закатным кошкам доложишь, – буркнул Карваль. – Монсеньор, я пришлю бумаги к десяти.

– Монсеньор! – Теперь Джереми напоминал загнанного в угол, нет, не крыса, Кавендиша. – Монсеньор! Я выполнял приказ… Я сказал не все!

– Допустим, – подлая игра, но доиграть придется. – Только Ричарду камердинеры-убийцы не нужны, а я устал.

– Монсеньор, – немедленно подыграл маленький генерал, – уделите этому делу еще несколько минут, ведь потом вернуться к нему будет нельзя.

– Хорошо. – Эпинэ прикрыл глаза. Он не врал, боль и впрямь становилась нестерпимой, одна радость, рука отвлекала от головы, а голова от руки. – Пусть расскажет еще раз. Последний.

– Понял? – Никола похож на медвежью гончую: верный, настырный, и пасть как капкан. – Сначала и подробно.

– Манрику не только Окделл мешал, – заторопился Джереми. – Лараки тоже. Фердинанд отдавал Эпинэ Маранам, значит, Надор достался бы Ларакам, иначе всякие Валмоны могли обидеться… Вот тессорий и решил свалить смерть Окделла на родичей. Он сына Ларака в казначейство взял, чтоб под рукой был. Я, когда Выдру нанимал, потому толстяком и прикинулся.

Бедный Реджинальд, знал бы он, что из него лепили убийцу. Манрики лезли в Надор, как Колиньяры в Эпинэ. Вряд ли их отпугнула одна неудача.

– После Выдры ты взялся за дело сам? Так?

– Я ничего не делал! – засучил усиками таракан. – Я только следил за Окделлом, мне было велено.