Яд ревности

Палата, где держали его врага, находилась на административном этаже. Это даже была не палата, а небольшой кабинетик, временно переоборудованный. Он располагался в одном из дальних отсеков длинного коридора.

Ему везло. По обеим сторонам коридора находились кабинеты врачей и служебные помещения, которые в этот глухой ночной час были закрыты. Не было ни бредущих в туалет больных, ни спешащих на вызов сестричек со шприцами и утками. Коридор был пуст, и Алексей миновал его бесшумно и быстро. Приблизившись к отсеку с нужным ему помещением, он прошел мимо, заглянув в него.

Он мог бы не прибегать к этой предосторожности. Два охранника у дверей палаты спали. Они подперли дверь больничной лавкой и устроились на ней спина к спине. Им казалось, они сделали все, чтобы доверенный им «объект» никуда не сбежал. А нападения снаружи они не ожидали.

Алексей вырубил их легко и бесшумно, это тоже было делом техники. Ему сегодня все удавалось, и он думал, что высшие силы помогают ему в его правом деле.

Оттащив охранников в сторонку, он переставил лавку и открыл дверь. Вошел и остановился напротив высокой больничной койки, всматриваясь в бледное лицо на подушке.

Да, это был он, киллер из Сашкиного ролика. Это был он, Сашкин убийца… Алексей задохнулся от ненависти. Мелькнула мысль покончить со всем здесь и сейчас. Выдернуть подушку из-под головы упыря и придавить его! Но нет, так нельзя. Здесь полно людей, нормальных, ни в чем не повинных, здесь больница. Нельзя осквернять это место убийством, поселять в душах людей недоумение и страх. Надо действовать по-другому.

Времени было мало. Скоро очнутся охранники, поднимут тревогу. Надо успеть!

Он коротко вздохнул и шагнул к лежащему на кровати человеку…

Владимир Ильич Москвин и его начальник Иван Андреевич стояли друг против друга по разные стороны длинного стола. Владимир Ильич был бледен, лицо Ивана Андреевича, напротив, наливалось тяжелой, злобной краснотой. Он только что откричался и сейчас тяжело отдувался, стараясь успокоиться.

Как это могло случиться, ну как? Он избегал смотреть в лицо Москвина, боялся сорваться и наговорить такого, что потом ляжет между ним и его подчиненным тяжелым, болезненным грузом и погребет под собой прежние душевные отношения.

Иван Андреевич относился к Москвину по-отечески. Ему нравился этот живой, энергичный, горячий человек. Они понимали друг друга, говорили на одном языке. Иван Андреевич очень хотел, чтобы Москвин занял его место, когда он уйдет на покой. Он даже иногда думал: если бы его красавицы-дочки уже не выскочили замуж, он с удовольствием сосватал одну за Владимира Ильича. Тот, кстати, несмотря на заметную лысину и близко посаженные глаза, был своеобразно красив и очень нравился женщинам.

Но при всем своем хорошем отношении к Москвину простить ему такой промах Иван Андреевич не мог. Киллер, которого, благодаря неслыханной удаче, удалось захватить живым, исчез из охраняемой больничной палаты. Этот скандал мог обернуться для него потерей репутации и досрочной отставкой. Дорогая цена за чужую и, что греха таить, свою беспечность. Но эти личные потери были несравнимы с теми великими бедами, которые мог натворить вырвавшийся на свободу убийца…

– Что говорят местные? – Иван Андреевич наконец тяжело опустился в кресло, и оно жалобно пискнуло под его тяжестью. – Удалось хоть что-нибудь выяснить?

Владимир Ильич тоже перевел дух. Как человек самолюбивый, он тяжело переносил разносы от начальства. Даже от Ивана Андреевича, которого уважал и по-человечески симпатизировал. Даже признавая, что разнос вполне справедливый… Сейчас он был сжат, как пружина, и был готов сорваться с места, мчаться, лететь, исправлять ошибки, преграждать дорогу беде…

– Кое-что, – коротко ответил он. – Отсмотрели записи с камер наблюдения. Видно, как к палате подходит неизвестный в халате, в колпаке, в хирургической маске. В больнице его никто не опознал. Видно, как выходит обратно с пациентом на горбу… Сейчас отсматривают записи с наружных камер. Они уже прислали все нам, я успею их просмотреть до вылета. До рейса еще час…

– Какие у тебя мысли? – Иван Андреевич говорил уже спокойно, по-деловому. – Кто это может быть?

– Как вариант – сообщник… Узнали, что он выжил, и решили добить.

– Почему не прикончили на месте?

– Сам голову ломаю, – признался Владимир Ильич. – Может быть, там, на месте, что-то прояснится…

– Ладно, лети, – Иван Андреевич потер затылок и придвинул к себе стопку бумаг. – Докладывай немедленно обо всех новостях!

…Владимир Ильич стремительно вышел из кабинета начальника. Лицо его приобрело уже свой нормальный цвет, но было хмурым и озабоченным, без обычного блеска в глазах. Он спустился на два этажа и зашел в комнату, где у компьютера сидел плотный черноволосый человек с раскосыми узкими глазами.

– Равиль! – окликнул его Москвин. – Пришли записи из Золоторудного?