Яд ревности

– Угу! – не отрываясь от экрана, компьютерщик подвинулся, давая место Москвину. – Ничего интересного, окромя вот этого чувака, – он потыкал пальцем в экран. – Смотри, входит в больничку в девятнадцать пятнадцать с черного хода. Обратно появляется только в три ночи. Волочет на себе другого чувака. Морду прячет, но в одном месте оплошал… Вот, я максимально приблизил…

Владимир Ильич внимательно всмотрелся в стоп-кадр и, не сдержавшись, выругался. На него смотрело знакомое лицо Алексея Кутмина, отца мальчика, убитого киллером в Нижнереченске…

– Объявляй в розыск, – скомандовал он Равилю. – Кутмин Алексей Александрович, тридцать семь лет, уроженец Нижнереченска… В Золоторудном он должен был арендовать машину, пошарьте по прокатным конторам, узнайте номер, отследите. И быстрее, его нужно брать, пока не натворил бед…

Алексей гнал машину по загородному шоссе. Ночь уже кончалась, небо было светло-серым, и край леса отчетливо виднелся на его фоне неровной черной щеткой. Воздух, врывавшийся в открытое боковое окно, стал пронзительно свежим, и ночная духота испарилась из салона машины.

Алексей спешил. Времени у него оставалось немного. Охранники в больнице давно очнулись и подняли тревогу, и по его следам уже наверняка летела погоня. Он не боялся, что его задержат, а потом впаяют срок. Он боялся только одного: ему не дадут закончить начатое дело.

Наконец он съехал с шоссе, попетлял по проселочным дорогам и въехал в лес как можно глубже, пока не уперся в стену деревьев. Заглушил мотор, вылез из машины и открыл багажник.

Киллер, которого он выкрал из больницы, уже пришел в себя, и Алексей встретил его взгляд, в котором прочитал недоумение и страх. «Глаза как глаза», – вспомнил Алексей слова старушки-санитарки. Действительно, это были обыкновенные глаза, а не те бледные пустые гляделки, которые смотрели на него с Сашкиного ролика. Это смущало его, сбивало с толку, он чувствовал, как в нем что-то гаснет.

Там, в больничной палате, ему некогда было разглядывать киллера, но сейчас он видел его всего, целиком – изможденного, худого человека с бескровной серой кожей, пересохшими, потрескавшимися губами и этими ничего не понимающими глазами.

– Вы кто? – еле слышно спросил киллер. – Вы куда меня, зачем?

Непрошеная, брезгливая жалость вдруг накатила на Алексея. Как будто перед ним был извивающийся, издыхающий червяк, которого нужно раздавить ногой, а это тяжело, тошно…

Ненавидя себя за эту жалость, Алексей рывком выдернул киллера из багажника. Тот свалился на землю, беспорядочно и слабо дергая руками и ногами. Алексей поднял его за ворот больничной пижамы и пинками погнал в чащу леса.

– Сейчас узнаешь, – злобно цедил он сквозь зубы. – Сейчас узнаешь, кто и зачем!

Человек под его рукой стонал и хрипел, иногда глухо вскрикивал, натыкаясь ногой на корягу или пень. Он был бос, обувать его в больничные шлепки Алексей, конечно, не стал. Он часто падал, и Алексей поднимал его за шиворот, не замечая, что почти душит воротом пижамы.

Углубляться далеко в лес было незачем, вскоре он подволок киллера к толстому стволу старой сосны и прислонил к нему. Тот сразу же обессиленно сполз на траву и теперь сидел, тяжело дыша и снизу вверх глядя на Алексея ничего не понимающими, пустыми глазами. В них не осталось страха, только бесконечная усталость и безразличие.

Алексей отошел от него на несколько шагов и достал пистолет, который носил в кобуре под курткой. Чтобы быть на одном уровне с врагом, он присел на корточки и в упор взглянул в его глаза, самые обыкновенные, которые сбивали его с толку. Враг увидел пистолет и, видимо, все понял, это мелькнуло в его обычных глазах. Еле слышно он спросил:

– За что?

– За дело, – жестко ответил Алексей. – Ты ребенка моего убил.

– Не помню, – прошелестел киллер.

– А это не имеет значения – помнишь ты или нет! Ты отнял его жизнь – я отниму твою. Так будет справедливо, согласен?

Враг ничего не ответил. Он сидел, опираясь спиной на ствол дерева и тяжело дыша. Алексей положил пистолет на траву и достал сигареты. Закурил, в несколько затяжек прикончил сигарету, вдавил окурок в землю. Взял пистолет и поднялся на ноги.

– Встань, – скомандовал он. – Умри как мужик!

Враг заскреб ногами по земле, пытаясь подняться, его руки искали опору, он пробовал извернуться, встать на колени, но у него ничего не получилось. Он бросил попытки и сел как прежде – опираясь спиной о дерево, вытянув ноги и опустив руки. Он смотрел не на Алексея, а куда-то в себя, и глаза его остановились, как будто были уже мертвы.

Алексею снова стало противно и тошно, как будто нужно было давить издыхающего червя, и он возненавидел себя за это. Он оскалил стиснутые зубы, поднял пистолет и выстрелил, целясь в левую сторону груди сидящего на земле человека.

Грохнул выстрел. Человек у дерева то ли всхлипнул, то ли вскрикнул и осел. Голова его упала на грудь, на больничной пижаме расплылось алое пятно. Алексей плюнул себе под ноги, повернулся и пошел прочь.