Ядовитая кровь

Казалось, что цветок ничего не весил, был сплетен из паутины. Влад сжал руку... Попытался сжать — цветок не смялся, ни одна из нитей даже не согнулась.

— Классная штука, — оценил Капустян. — Я не знал, как ее нести, а врач сказал, что можно хоть в кармане, хоть ногой пинать. Умеют же делать некоторые.

— Умеют, — согласился Влад.

— А еще к вам пытался сюда прийти этот... — Капустян неопределенно помахал рукой. — Тот, с кем вы в аварию попали.

— Серый?

— Почему серый? Нормальный. Приблатненный, но нормальный.

— Это у него погремуха такая, Серый. А так — уважаемый человек, Сергей Леонтьевич Салунский, предприниматель, даже где-то филантроп и меценат. Ты о Шкворне слышал, летеха?

— О Шкворне?.. — переспросил Капустян и задумался; он очень серьезно относился к заданным вопросам и всегда тщательно обдумывал свои ответы. — Это который...

— Это который один из самых крутых пацанов нашего славного города. Шкворень — это, опять-таки, погоняло, а зовут его Никита Петрович Марченко. Слышал о нем?

— Слышал. Это его кабак на выезде...

— И на выезде, и в центре, и не только кабак. Девочки, наркота, рэкет, вымогательство... И так далее и тому подобное. Так вот, Серый — его правая рука. Ударная, так сказать, конечность. И он пытался сюда прийти? — Влад вернулся к дивану и сел.

Этот забавный лейтенант решительно ему нравился. Похоже, Капустян не совсем понимал, в каком мире живет и кого в этом мире можно останавливать на пороге, а кого нельзя. Не стоит.

— Он не сам в дверь ломился, прислал такого крупного парня, — Капустян развел руки, словно рыбак, демонстрирующий размер сорвавшейся рыбы.

— Кроху, что ли? А ты?

— А я его не пустил.

— А он?

— А он попытался пройти.

— А ты?

— А я не пустил.

— Он же крупный?

— Но неустойчивый, — вздохнул Капустян. — Кто ж за руки хватает при столкновении?

— А он схватил?

— За правую. Я чуть провернул, перехватил, потом перевел к локтю...

— Результат?

— Он упал. И рука, кажется, это...

— Сломал? — весело спросил Влад.

Ну, не везет, похоже, Крохе в последнее время. То контузия, то конфузия.

— Не знаю. Что-то хрустнуло, я отпустил сразу. Он упал, я закрыл дверь. Потом Серый позвонил на ваш телефон, на городской, сказал, что не обижается, и что когда вы проснетесь, чтобы позвонили.

— Обязательно, — кивнул Влад, — как только, так сразу. Где у нас телефон?

— На полу, возле дивана.

— Сам знаю. — Влад взял аппарат с пола, набрал номер мобильника Серого.

Было бы здорово разбудить гада, поднять из постели. Или еще лучше — с какой-нибудь его очередной красотки.

Но Серый ответил почти сразу, замешкался всего на пару секунд:

— Проснулся?

— Проснулся. Ты хотел меня услышать.

— Хотел. Извиниться хотел и...

— Обойдусь.

— И спасибо сказать. Ты ж меня вроде как спас. Если бы не ты, то все бы всмятку. И ты, и я, и Стасик...

— И снова скажу: обойдусь я без твоих благодарностей. Ты лучше своего Стасика к врачу отправь. С чего это он за рулем засыпает, засранец? Не знаю, как ты, но я жить привык. И собираюсь это делать еще лет пятьдесят, как минимум. И на твоих поминках выпить.

— Обязательно включу этот пункт в свое завещание, — сказал Серый. — Всенепременно. А пока будем считать, что я тебе торчу жизнь.

— Типа, не будешь с первого раза мочить, если что?

— Типа. Ты как себя чувствуешь?

— Нормально. Современная медицина, оказывается, способна творить чудеса. Не знал?

— Я редко с лепилами общаюсь. Тебе тоже не советую к этому делу привыкать. А то вон Кроха...

— Мне уже рассказали, — засмеялся Влад, покосившись на Капустяна. — Сильно извиняются, просят прощения и говорят, что не специально.

— Это Кроха как раз понял. Вышел с вывихнутой рукой, ссадиной на роже и с глазами с блюдце. Он же, говорит, меня случайно уронил. Ни я, говорит, ни он ни хрена не поняли. Сказал, что с удовольствием выпил бы с твоим парнем. А это для Крохи, сам знаешь, высшая степень.

— Еще что-то? — спросил Влад.

— До завтра терпит, в принципе. — Серый помолчал, вздохнул и добавил: — Я на всякий случай видеозапись сегодняшнюю просмотрел с площадки перед СИЗО, с внешних камер...

Влад решил не перебивать.

— Ты слышишь меня?

— Слышу.

— Так вот, мой Стасик не виноват, кажется. Там был тот самый урод, которого мы ищем. Подходил почти к проходной, потом спустился к дороге. Там камера уже не берет, но я так думаю...

— А ты не думай, — посоветовал Влад. — От этого голова болит, понимаешь. Уголовникам вообще не стоит напрягать мозги, Серый.

— Ты не понял, Владик, — голос Серого стал неприятно сладким. — Он же убить хотел. Меня или тебя.

— Или Стасика твоего.

— Не смешно шутишь, капитан. Не въехал, что ли? Ты вечером занялся его поисками, а утром он уже засаду устраивает. Сечешь?