Яды: полная история: от мышьяка до «Новичка»

Но особенно царю нравилось сначала пытать, а потом собственноручно давать приговоренному к смерти сосуд с отравой. Своего ближайшего охранника спальника – был на Руси такой высокий титул – Григория Грязного Иван после истязаний горячим металлом напоил ядом по обвинению, будто он отравил третью по счету царскую жену Марфу Собакину. Дескать, опричник был в нее тайно влюблен. Исследование ее костных останков, проведенное в XXI веке, показало, что в молодом организме «царской невесты» (вспомните одноименную прекрасную оперу Римского-Корсакова!) – она умерла в девятнадцать лет и пробыла царицей лишь пятнадцать дней – содержание свинца было превышено в 20 раз, а мышьяка – до 5 раз.

Официально же было заявлено, что Марфу «извел Дьявол». Лукавого, понятное дело, наказать было невозможно, поэтому Грозный казнил на всякий случай двадцать человек из своего окружения, включая и некоторых родственников Собакиной. Царь не жалел никого: отравлены один за другим – по строевой шеренге – сто заподозренных в измене опричников, с подачи Бомелия отдан под суд и умерщвлен архиепископ Леонид, компанию ему составили монахини, которых объявили «ведьмами-отравительницами»…

Глава 55. Антисемит на троне, или Истребители единорогов

Первый русский царь, надо признать, был большим мастером находить любых виновных в отравлениях, кроме себя. В его представлении, если травили московитов не царские вельможи, то… евреи! Да-да, Иван Грозный был записным антисемитом! Вот что он сообщал польскому королю Сигизмунду-Августу: «Мы к тебе не раз писал о лихих делах от жидов, как они наших людей от христианства отвадили, отравные зелья к нам привозили и пакости многие нашим людям делали».

Вероятнее всего, под «отравными зельями» подразумевались заграничные лекарства, настолько экзотические в восприятии русских, что их сочли опасными. Это подтверждает и тот факт, что при правлении в Польше короля Сигизмунда Старого «евреи брестские были выгнаны из Москвы, и товары их сожжены за то, что они привозили продавать мумею[61]».

Четвертая и пятая жены царя, как и предыдущие, навсегда упокоились тоже без хронических болезней. Сочтены были и дни существования самого Бомелия, который явно заигрался в роли придворного злого волшебника. В 1579 году Иван Грозный потребовал от Бомелия предсказать будущее его рода.

Заморский маг, как происходило и раньше, заученно выступил в роли пророка. Совершил несколько многозначительных магических пассов, затем приложил руки к хрустальному шару и забился в судорогах. А затем!.. То ли звездочет был пьян, то ли устал изо дня в день нести сумасшедшему государю совершенную чертовщину. А может, изгнанный из Лондона доктор и в самом деле был новым Нострадамусом, а талант – как не зря говорят – сильнее чувства самосохранения? Во всяком случае, он взял и заявил во всеуслышание, что вторая жена старшего сына царя умрет при родах, самого же царевича Иван убьет собственноручно. Да и младший царевич Федор не проживет долго, сгубят его бояре. И самое страшное: древний и славный род Рюриковичей более не продолжится, кончится – и начнется Великая Смута. Яды будут множиться и самовольно царствовать на Руси, лютые яды!..

Царь сначала ушам своим не поверил, а потом пришел в неистовую ярость. Запустил в Бомелия массивным серебряным кубком. Так, что после этого колдун три дня отлеживался. Затем пришел в себя и понял: самым разумным исходом при таком раскладе будет поскорее бежать подальше из Московии. Чародей сговорился с псковскими боярами, неизменными недругами Грозного, и попытался с их помощью скрыться. Но не тут-то было: на границе стрельцы схватили Бомелия и в кандалах отдали на попечение Малюте Скуратову, «верный пес государев» сам не столь давно до смерти боялся коварного «аглицкого медикуса».

И тут пошло-понеслось самое интересное! Под пытками Елисей Бомелий принялся оговаривать всех подряд и, наконец, признался, что готовился отравить царя. А заодно – и всю Русь-матушку, где он заработал кучу денег и которую при этом глубоко ненавидел. Что произошло потом с царским ведьмаком-отравителем под торжествующее улюлюканье толпы на Болотной площади, описано у англичанина Джерома Горсея, жившего тогда в Москве: «Ему выворотили из суставов руки, изрезали спину проволочными плетьми, потом в этом виде привязали к деревянному столбу и поджаривали, наконец, еле живого посадили на сани и повезли через Кремль, где он тотчас умер».

Маленькая деталь: когда опричники его поджаривали на вертеле на глазах у собравшихся на сочное зрелище москвичей, Бомель успел проклясть царя-отравителя. Крикнул так, что все окрест услышали: «И царь вскоре умрет от яда!»