Йага. Колдовская невеста

– Сама меня упросила… Сама… Ты, чужак, небось думаешь, что я жесток без меры? А я дочерей как зеницу ока берег! Да боги иначе рассудили… Светлушка первой на свет появилась, покрепче была. Она и болезнь переносила стойче. Все уж было решили, что Тень миловала. А Ладушка… – Дед подполз к кровати и прильнул губами к исхудавшей руке дочери. – Ладушка уже тогда жить не желала. И завела песнь, мол, не должна была рождаться. Мать-то их родами померла. Светлушку вытолкнуть сумела, а Ладушку… – Жрец вздрогнул. – И вбила, дуреха, себе в голову, что коли мать за нее жизнь отдала, то и она должна сестрицу спасти. Не я вел ее на жертвенный воз. Всей семьей упрашивали передумать. А девка как закричит: по-людски не хотите, так я к нелюдям отправлюсь! Не удержите! И ведь не удержали бы… Я тогда не за урожай богов благодарил. И не о достатке Чернобора печалился. Я потому лишь старый обычай вспомнил, что Ладушка вместе со мной о спасении сестрицы молилась.

Еще недавно Рьян цинично хмыкнул бы, мол, старался-старался, а не помогло! Но не теперь. Без того старику худо. Не ровен час, сам к Небу отправится с горя.

Йага бережно мазала грудь Светлы растиркой, по капельке вливала бурое зелье из крошечной кубышки.

– Что ж сразу ведьму не позвали?! Ладно меня в Черноборе не было, ну так всем же известно, что ма… старуха из лесу кого угодно спасет!

Дед глянул на нее волком.

– Как можно?! Ладно простой люд! Темные, не разумеют… Но мне, жрецу, ведьму просить?! А ежели Посаднику доложат? Да лучше сразу в петлю…

«Или дочь угробить», – мысленно закончил за него Рьян.

То же самое, видно, подумала и Йага. Но вслух сказала:

– Теперь как бы не поздно…

Жрец стиснул запястье лесовки. Узловатые пальцы держали цепко. Он этими пальцами почти век держал власть в Черноборе, неужто не принудит лекарку сделать по-своему?

– Нет у меня другой надежды. Нету! Хоть что хочешь делай: хоть темных богов призывай, хоть колдовство свое поганое твори! Спаси Светлушку, ведьма! Светом и Тенью, щурами заклинаю, спаси!

Кто б не испугался одержимого старика! Йага с усилием сглотнула слюну, кинула взгляд на Рьяна и, ободренная, предупредила:

– Снадобья вот, забирай. Не жалко. По капле давай, не больше. Но часто. И растирку возьми. Но если силы твою дочь покинули, тут уже ничто не поможет. – Она убрала за уши волосы Светлы, некогда золотистые и густые, а нынче мокрые от холодного пота, тусклые, безжизненные. – Я людей из Тени возвращать не умею. Коли она сама не захочет спасения, то никакая ведьма не поможет.

– Конечно, доченька! Все сделаю, как велишь! Желанным гостем всегда будешь, в ножки кланяться прикажу…

Долго еще лесовка шептала над больной тайные слова. Уже и ночь успела войти в свое право. Тогда только она закончила, когда Светла смежила веки и тихо, глубоко задышала. Впервые с весны, на радость отцу, без хрипов. Рьян же все это время буравил жреца недобрым взглядом. Не случилось бы беды…

Наконец ведьма потерла сонные глаза и пообещала:

– Завтра поутру приду. Посмотрим…

– Ну как же завтра? Я уже и домашним велел покои тебе приготовить! Темень на дворе…

Но Рьян уперся:

– Завтра. Ей надо зелье сварить… какое-то. Без него никак.

Ведьме у жреца гостить, придумал тоже! Да на нее здесь балка с потолка свалится, сами стены сомкнутся! Жрецы и ведьмы хоть и молятся одним богам, но так по-разному, что ужиться им нет никакой возможности!

Лесовка пикнула что-то, но Рьян потащил ее прочь, от греха подальше.

– Завтра! – строго повторил он, когда путь им попытались преградить дюжие молодцы, что водили деда под локти.

Только за воротами северянин вздохнул спокойно. Ровно из колодца вырвался, право слово! Вздохнул и тут же накинулся на колдовку:

– Ты знаешь, что он с тобой сделает, если девка не выживет?! Зачем согласилась?!

Йага пожала плечами:

– Ну так если б я отказалась, она не выжила бы точно…

Рьян стиснул зубы. Он ведь сам склонился пред ведьмой, всего себя ей отдал. Спорить с ней бесполезно, только оберегать да ругать иногда. Но все ж оставаться подле нее бессловесным зверем, не разумеющим в человеческих делах, было легче.

Сначала казалось, что дождь унялся, однако скоро стало ясно, что он лишь замер, как волк перед броском. Редкие крупные капли бусинами серебрились в волосах дочери леса. Она поймала одну на язык и улыбнулась, подставляя мороси щеки. Ощупью нашла ладонь Рьяна, и тот мигом растаял.

– Можешь сходить со мной кое-куда? – попросила Йага. – Одной боязно…

Заворчать бы. Хорошенько выдрать за то, что жрецу не отказала. Вскинуть на плечо и бежать из Чернобора прочь, пока не разразилась страшной бурей туча, сгущающаяся над ними. Но желтые звериные глаза сияли в темноте, а пальцы обжигали, как уголь.

– Пойдем, – кивнул Рьян.

Идти пришлось недалече. Уже скоро Йага свернула в заросший бурьяном двор. Высокий сухостой мешал пробираться, одежа мигом промокла, а репьи цеплялись за штаны. Но ведьма не отпускала ладони проклятого, словно набиралась смелости от этого прикосновения, и он покорно следовал за нею.