Яичница из гангстеров

— Не совсем хорошо с сердцем. Кажется, вы говорили, что в детстве он болел свинкой. Это часто ослабляет сердечную деятельность. И потом, он ведь вообще был не очень крепким физически.

Она медленно покачала головой, и глаза ее слегка увлажнились.

— Джозеф никогда не был очень сильным, — сказала она.

Я встал, и она вдруг сказала:

— О, насчет денег.

— Они ваши. Джозеф хотел, чтобы они остались вам.

— Нет, я не об этом. Могу я вам что-нибудь заплатить за вашу помощь?

— Нет. — Я улыбнулся ей: — Обо мне уже позаботились. Мне искренне жаль, что вам пришлось пережить такое горе, миссис Мэддерн. Что вы теперь собираетесь делать?

Она сняла очки, вытерла глаза и снова надела очки.

— Думаю вернуться домой. Там я всех знаю, там — все мои друзья. Я договорюсь, чтобы Джозефа похоронили там же, дома. Завтра я, наверно, уеду.

Я направился к двери.

— Ну, тогда спокойной ночи, миссис Мэддерн. И до свиданья.

В дверях она остановилась — маленькая, красивая — и подняла на меня глаза.

— До свиданья, мистер Скотт. Вы милый, добрый человек.

Я ушел, чувствуя себя чертовски благородным малым.

У себя в конторе я уже не чувствовал себя благородным. Я сидел, откинувшись в кресле, за своим письменным столом, скинув пиджак, положив ноги на стол. Да, вот это было настоящее дело. Оно началось с попытки узнать, как и почему погиб маленький, незаметный человек по имени Джо. Но к тому времени, когда истина вышла на свет, обнаружилось столько скрытых секретов, выявилось столько постыдных действий и раскрылось столько извращенных желаний, что любой частный сыщик мог бы задуматься, не следовало ли ему заниматься бухгалтерией или, быть может, рыть канавы. Это было все равно что царапать маленький прыщик и следить, как он разрастается в огромный нарыв — уродливый, с ядовитыми гнойными щупальцами, наливающимися жаром под кожей.

А, женщины!

Конечно, не все они одинаковы. Сара, например, — она по крайней мере, не такая, как все. Одно я мог сказать в пользу Сары: со мной она была абсолютно честна, и если я ей нравился, или она вела себя по отношению ко мне дружелюбно и мило, это было не потому, что я частный сыщик, расследующий дело, а просто потому, что я — Шелл Скотт. Я не мог бы сказать того же о Робин или Глории.

Я откинулся на спинку кресла, испытывая отвращение к людям вообще и к женщинам в частности. А потом я вдруг вспомнил Максину. Ах, Максина. А-а-ах, Максина! Светловолосая, синеглазая, гибкая, как ветка ивы, высокомерно смотрящая на вас сверху вниз Максина.

Я взглянул на часы. Час ночи. Я снял ноги со стола и усмехнулся. А что? Может быть, Максина не такая, как другие.

Подставной убийца

 Голова моя пульсировала, в основании черепа острой точкой сосредоточилась боль. Когда я отнял руку от этой точки, рука была липкая. Я заставил себя открыть глаза и увидел на пальцах темно-красные пятна. Все еще смутно сознавая, что со мной, я пошевелил правой рукой, и из нее что-то выпало на пол. Это был пистолет — мой маленький, калибра 32 револьвер. Я частный детектив, — вот почему я всегда ношу оружие.

Слева возле меня было открытое окно. Это было подозрительно. Мне не следовало сидеть возле окна на неудобном стуле. Я с трудом поднялся на ноги, оперся руками о подоконник. Внизу, на глубине шести этажей, пролегала Главная Улица. Главная Улица Альтамиры, в штате Калифорния. Я начал кое-что припоминать. Здесь, в «Рэлей Отель» играли в карты. Мы играли в покер, нас было пятеро: Вик Фостер, Дэнни Хастингс, Берт Стоун, Артур Джейсон и я — Шелл Скотт.

Я обернулся. Крытый сукном стол лежал на боку посреди комнаты, вдоль него на ковре валялись деньги. На вид их было около тысячи, не больше. На полу лежала также пара стаканов из-под виски. Все выглядело как после драки.

Потом я увидел его.

Он лежал на спине, по ту сторону стола, с открытыми глазами и остановившимся взглядом; его белая сорочка была залита кровью. Это был Дэнни Хастингс, с простреленной в двух местах грудью. На его лице, под носом и на губах также темнели кровавые пятна. Ни пульса, ни дыхания, — он был несомненно мертв.

Последним, что я помнил, было то, что за карточным столом нас осталось трое — Вик Фостер, Денни и я: двое других ушли за несколько минут до этого. Потом Фостер встал, подошел к окну глотнуть свежего воздуха и зашел мне в тыл. И сразу же — треск выстрела. И погас свет.

Вой сирены вернул меня к действительности. Выглянув в окно, я увидел две машины, остановившиеся у тротуара. Из них выскочили полицейские и поспешили в здание. Мой маленький револьвер, который я выронил, приходя в себя, все еще лежал у моих ног. Я поднял его, вытряхнул цилиндр. В нем были две пустые обоймы.