Яичница из гангстеров

Я вскочил и бросился по ступенькам, спускающимся на трек. Когда я добежал до ограды, кучка врачей и служащих расступилась, и я увидел, что Пит лежит, накрытый с головой белой простыней, и я ничего не мог сделать, — разве что переломить Хэммонда пополам.

Я повернулся и бегом поднялся по ступеням обратно; ярость кипела во мне, руки мои чесались. Я увидел Виру, лежавшую в обмороке, Елену, склонившуюся над ней, — но я не остановился. Я направлялся прямо к месту Хэммонда.

Никто из его компании не заметил меня, пока я не приблизился к ним вплотную. Хэммонд сидел справа от меня, лицом к треку. Напротив меня и слева сидели два его силача, а Рат сидел спиной ко мне. Я чувствовал, что у меня дергаются губы.

Я оперся ладонями о стоявший перед Хэммондом столик, и он поднял на меня глаза. Его жирное розовое лицо слегка блестело от пота, толстые губы пересохли.

— Да? — спросил он.

— Ты мне не «дакай», ты, жирный негодяй, — крикнул я.

За моей спиной произошло легкое движение. Не оборачиваясь, я наотмашь ударил Рата и выбил его из кресла. Он ударился головой о железный барьер, издал вопль и хотел броситься на меня.

— Минутку! — сказал Хэммонд. — Постойте минутку. В чем дело?

— А то вы не знаете, а, Хэммонд? Не имеете ни малейшего представления!

В пустом стакане, стоявшем перед Хэммондом, было несколько разноцветных билетов. Рядом лежала раскрытая программа бегов, номер 2 был обведен карандашом — лошадь по кличке Лэдкин. Я посмотрел на табло, где уже светились номера победителей: 2, 3, 6, 1; Лэдкин победил, перескочив с четырнадцатого места на первое. Еще одна неожиданная и сомнительная победа. Я поднял стакан и вытряхнул билеты на стол; Хэммонд не остановил меня.

В стакане было двадцать билетов по пятьдесят пезо на номер 3 и десять — на номер 4. И ни одного билета на нынешнего победителя. Это меня немного озадачило, но только на несколько секунд. Его крупных ставок было достаточно, чтобы заплатить за перевод Лэдкина с четырнадцатого места на первое.

— Хэммонд, — сказал я, — вы всегда ставите на двух лошадей в одном и том же забеге? Вопрос, толстый мальчик[14].

Его розовое лицо стало еще розовее, и тут впервые проглянула его мерзкая сущность. Он наклонился ко мне, лицо его было злобно.

— Послушайте, Скотт. Я услышал сейчас более чем достаточно. Думаете, я не знаю, что вы суете свой уродливый нос куда не надо? Уберите его подальше, вы все равно не найдете ничего незаконного.

— Это не просто подстроенная победа, толстяк. Это убийство.

— Убийство, черта с два! Малыш потерпел неудачу, вот и все. Каждый терпит неудачу время от…

Я не стал слушать дальше. На столике было расставлено пять-шесть тарелок с едой и несколько стаканов с ликером. Я поднял конец стола и обрушил всю эту чертову снедь прямо на брюхо Хэммонда. Он попытался уклониться, но не смог, тарелки и стаканы соскользнули на него и их содержимое оказалось на его модном костюме. Верзила слева от меня замахнулся, но меня больше беспокоил Рат. Его правая рука нырнула под пиджак, но прежде чем он успел вытащить то, что хотел, я ударил его ребром ладони в правое плечо. Он взвыл, как бешеный, растопырив от боли пальцы, и в это время Хэммонд крикнул:

— Стойте! Рат! Келли! Прекратите. Сейчас же.

Я думал, что начнется настоящая драка, но, очевидно, это не входило в намерения Хэммонда. Рат заколебался, но потом послушно сел. Келли последовал его примеру.

Хэммонд злобно смотрел на меня, его глаза превратились в узкие щелочки.

— Вы пожалеете об этом, Скотт, — сказал он. — Вы еще чертовски пожалеете об этом, слышите? — Он оглядел стол и дернул головой, потом тяжело поднялся на ноги. Все четверо удалились. Ничего больше не произошло. Это удивило меня, но я не стал об этом думать. Я вернулся к своему месту.

Полчаса спустя, после того как Вира, как в тумане, поговорила с врачом травматологической клиники и еще раз посмотрела на Пита, мы уехали. Она держалась до того момента, как мы дошли до машины Пита. Как только мы тронулись, она упала на заднее сидение, сжимая пальцами подушки и сотрясаясь от рыданий. Поскольку Вира не хотела ехать домой, мы отвезли ее к ее матери. Потом мы с Еленой поймали такси, доехали до ее квартиры в Ломас Колони, и я проводил ее до дверей.

Прощаясь со мной, она сказала:

— Шелл, будь осторожен. Я знаю, это трудно, но ходи с оглядкой. Может, в другой раз мы с тобой будем счастливее.

— Конечно, Елена. Буду держать с тобой связь.

Она приблизилась ко мне, легко коснулась прохладными губами моих губ и вошла в квартиру.