Яичница из гангстеров

Снова сев в такси, я велел водителю ехать по направлению к Прадо. У меня была масса дел, но прежде всего я хотел добраться до Хэммонда и Рата, хотя и не знал, как это осуществить. На стороне Хэммонда была могущественная протекция и власть; к тому же, нельзя обвинить человека в убийстве — и даже в мошенничестве на бегах — лишь на том основании, что он покупает билеты на проигрывающих лошадей. Я все еще обдумывал, как изобличить Хэммонда, как вдруг водитель закричал: «Madre Dio» и ухватился за рулевое колесо с таким видом, будто это был спасательный круг. Большая машина паккард, вынырнув откуда-то сбоку, внезапно перерезала нам путь. Таксист вывернул руль вправо до отказа и так резко нажал на тормоза, что я чуть не перелетел на переднее сиденье. Машину занесло, она повернулась поперек дороги, почти врезалась в паккард и, содрогаясь, остановилась.

Мы были все еще далеко от города, в лесистой местности. Деревья росли справа от дороги, на которой почти не было движения. Из боковой дверцы паккарда выскочил один из бандитов Хэммонда и направился к нам, держа в руке пистолет. За ним появились еще пара типов.

Я не стал тратить время на их опознание. Распахнув дверцу, я выскочил из такси и бросился бежать к опушке, но раздался выстрел и мимо меня просвистела пуля. Один из них что-то крикнул мне, он был не более чем в десяти футах сзади меня. Я понял, что у меня нет никаких шансов добежать до первых деревьев скорее, чем он всадит в меня пулю. Я остановился.

Я услышал шаги и хотел было обернуться, но не успел. Возможно, это была рукоятка пистолета, но что бы это ни было, удар был сильный и обрушился на мой череп. Когда я пришел в себя, меня волокли за руки, и при первом моем движении они остановились и бросили меня наземь. Кто-то велел мне встать, и через минуту мне это удалось. Мы находились среди деревьев, и мою компанию составляли Келли, другой верзила и Рат. Рат стоял передо мной и смотрел, как двое других схватили меня за руки, прижали спиной к стволу дерева и завели мои руки назад, за ствол. И тогда за меня принялся Рат.

Он действовал весьма методически, видимо испытывая при этом садистское удовольствие. Сначала он оглядел меня и сказал:

— Конечно, вы сегодня сваляли дурака, Скотт. Конечно, вы довели босса до бешенства. Нам бы следовало всадить в вас пулю, но слишком много людей видели нашу ссору. Все же, мы собираемся проучить вас, чтобы вы от нас отстали. — Он усмехнулся. — После чего, думаю, вы сочтете за лучшее сесть на самолет и вернуться в Штаты.

Когда он кончил свою речь, он меня ударил. Он ударил меня в живот, но я ожидал удар, да и Рат не обладал особенной силой, так что первый раз мне не было особенно больно. Но десятый удар в то же самое место — это уже не шутка. Один раз, пока у меня еще были силы, я поднял ногу и попытался ударить его в то, что вежливо называется словом «пах», но он успел увернуться. Тогда он взял у одного из парней, что держали меня, пистолет и дважды ударил меня им по лицу. Внезапно ноги мои ослабели и перестали меня поддерживать, и я обвис, так что руки, казалось, вот-вот вырвутся из суставов.

Лицо Рата залоснилось от пота, и из уголка рта потекла слюна. Он все время улыбался, — такое он испытывал наслаждение. С каждым ударом дыхание как будто вырывалось у меня изо рта; все вокруг плыло и, наконец, сам Рат превратился в мутное движущееся пятно, которое означало боль.

Я почувствовал, что удары прекратились. Чья-то рука разорвала на мне рубашку, и я попытался поднять голову. Рат шлепнул меня несколько раз по щекам и потом сказал:

— Смотрите, Скотт.

Мои глаза постепенно сфокусировались на ноже у него в руке. Я увидел, как он движется взад и вперед, пока его острие не уткнулось мне в грудь.

— Видите, как легко вас убить? — сказал Рат. Его голос звучал напряженно и возбужденно, как у человека, лежащего в постели с женщиной. — Видите? — сказал он. Он слегка нажал на рукоятку, и я почувствовал, что кончик ножа вонзился мне в тело.

Я чуть не взвыл от боли, стараясь уклониться от этого лезвия, прижимаясь спиной к стволу дерева и втягивая грудь. Рат засмеялся, вытащил нож и поднес его к моим глазам, чтобы я увидел окровавленный его кончик.

— Так что убирайся из Мексики, Скотт. Или в следующий раз я всажу его в тебя по самую рукоятку.

Он провел острием ножа по моей груди, оцарапав кожу, — не глубоко, но больно. Потом он отступил. Двое, державшие меня за руки, отпустили меня, и я упал лицом вниз, не в состоянии удержаться на ногах. Моя щека вдавилась в грязь, и я увидел, как остроносый ботинок Рата оторвался от земли, и почувствовал, как он вонзился мне в бок, потом на мою голову обрушился еще один удар, и вокруг меня сомкнулась милосердная тьма.

Должно быть, я пролежал там довольно долго, потому что, когда я выплыл из нее, уже смеркалось. При первом же движении я вскрикнул от боли, пронзившей живот и грудь. Застонав, я закусил губы и медленно, с трудом, поднялся на ноги. Я долго искал дорогу. Пройдя несколько футов, я остановился и отдохнул. Наконец я вышел на шоссе и поймал такси.