Яик - светлая река

Хаким прислушался. Придержав поводья, он вытянулся в седле, как струна. Нет, он не ошибся - на окраине села удалялся в сторону степи глухой топот, скрип колес. Может, это крестьяне отправились на сенокос? Не похоже. Тогда кто же эти люди, что едут в степь под покровом ночной темноты?

Он осторожно двинулся дальше. Обычно к дому Мендигерея Хаким подходил пешком - так было безопаснее. И сегодня он, как всегда, привязал кобылу к дереву, неподалеку от явочной квартиры, и осторожно направился дальше.

Тишина окружила его, даже замолк отдаленный лай собак. Хаким подошел и заглянул в окно. У Мендигерея было тихо и темно. "Верно, спит", - подумал Хаким и уже хотел постучать в окно. Но быстро отдернул руку - ему показалось, что внутри вспыхнул огонек раскуриваемой папиросы... Потом еще раз. Кто-то курил, стоя у окна с другой стороны.

"Он ждет меня и курит, поглядывая в окошко", - успокоил себя юноша и, обойдя дом, постучал в дверь. Никто не откликнулся. Прошло несколько минут, и Хаким слышал только тяжелые толчки собственного сердца. "Может быть, я не расслышал ответного сигнала Амира, а старик спит?" Хаким приложил ухо к замочной скважине... Вдруг до слуха Хакима донесся шепот. Шептались совсем близко, возле самой двери. Он едва успел отпрянуть, как дверь распахнулась. Хаким замер, прижавшись к стене, выхватил наган.

"Неужели взяли Мендигерея?" - с тревогой подумал он, и колючий холодок страха пробежал по его телу, сдавил холодным кольцом грудь.

Из дома вышел человек, прошел, едва не коснувшись Хакима, видимо, заглянул за угол. Глаза юноши скорее угадали его сутулую фигуру. Повернув, незнакомец пыхнул папироской, и Хаким ясно разглядел ненавистные оттопыренные уши Аблаева. Он весь внутренне сжался, точно змея, готовая к прыжку. "Проклятый выродок! Он нарушил клятву, чтобы снова проливать людскую кровь!"

Не помня себя, Хаким стремительно опустил правую руку с наганом на голову офицера. Аблаев грохнулся, не крикнув. А у Хакима потемнело в глазах от лютой боли - кисть руки, казалось, вот-вот оторвется, пальцы, слабея, выпустили оружие. Двое выбежали из дома и склонились над лежащим офицером. Хаким бросился за угол и побежал к соседнему дому.

- Стреляй! Стреляй! - закричали позади, и в ту же секунду боль обожгла правое бедро.

"Ранен, - в тревоге подумал Хаким. - Единственное спасение - добежать до лошади!"

Снова сзади загремели выстрелы, послышался топот, крики. Пользуясь темнотой, Хаким быстро пересек двор соседнего дома и с ходу вскочил в седло. Раненая нога с трудом попала в стремя. Хаким пришпорил лошадь и крупной рысью поскакал в сторону Богдановки.

"Добраться до нашего штаба... Спасти Амира, Мендигерея... Только скорее, скорей!" - билось в голове.

* * *

Неудачи преследовали офицера Аблаева. Ни одного из поручений он не смог выполнить. "Счастье и удача, повышение в чине и авторитет навсегда покинули меня", - с горечью думал он, лишившись каравана с оружием. Султан Арун, пожалев незадачливого вояку, отправил его на берега Яика для уничтожения партизан. Стиснув зубы, в погоне за ускользнувшей птицей счастья, ринулся Аблаев на поимку проклятых смутьянов. Схватив Кульшаи и мальчишек, задержав Мендигерея, Аблаев чуть не прыгал от радости.

И снова неудача - бежал неизвестный большевик, бежал, оставив глубокую рану на его, Аблаева, голове! Он был готов расстрелять той же ночью всех жителей Олетти, растерзать на куски пленников, попавших в его руки.

Но, поразмыслив, Аблаев решил доставить известного революционера Мендигерея в Джамбейту живым. Поэтому он запер всех четверых арестованных в чулан, выставив надежную охрану у дверей. Всю ночь он, не смыкая глаз, прошагал возле чулана, скрипя зубами от ярости.

Наутро к нему пришел Фроловский. Он был бледен.

- За что задержали моего Петра? - спросил он. - У мальчика своя собственная лодка. Что ж тут дурного, если он перевез кого-то через реку? Или отнес пищу косарям? Нельзя, уважаемый офицер, наряду со взрослыми привлекать к ответственности мальчишку...

- Хорошо, - сквозь зубы процедил Аблаев, - сейчас ты повстречаешься со своим сыночком.

И он обратился к солдатам:

- Вот видите - этот сам явился. Хорошо. Отправьте его вместе с сыном. Посадите к пленникам!

Фроловский взмолился:

- Господин офицер! За что? Ведь мы же ни в чем не виноваты...

- Свяжите этого и бросьте в телегу! - распорядился Аблаев. - Быстро! Ну!

Фроловский попытался вырваться из цепких рук охранников. Но один из них крепко стукнул его наганом по голове, и крестьянин упал. Тогда Аблаев несколько раз с наслаждением ударил его в лицо носком сапога...

Точно перевязанный сноп, сидел Фроловский в телеге. Он медленно начал приходить в себя. Темно-багровая, начинающая уже густеть кровь медленно ползла по груди.