Яик - светлая река

- Джигиты! - крикнул Жоламанов, обращаясь к столпившимся дружинникам. Этот офицер приехал сюда с вестью, будто офицеры в Уиле решили примкнуть к нам. Многие из вас слышали это своими ушами, а те, кто не слышал, слушайте. Всего их будто бы пятьдесят человек. Чтобы выяснить все, я послал к ним певца Нурыма. Моя к вам просьба: соблюдайте порядок, на привалах и ночлегах далеко не расходитесь, в аулах, среди народа, не роняйте солдатской чести, будьте осторожны. Куда ехать завтра, объявим вечером, после решения комитета дружинников. О том, как нам быть с офицером, тоже поговорим вечером. Не волнуйтесь, не беспокойтесь! Без лишних разговоров, без паники продолжайте путь!

Отряд двинулся дальше.

2

По тому, как прапорщик держался среди дружинников, по волевой осанке и ладной речи Нурым сразу решил: "Видать, бывалый джигит и образованный, как наши Хаким и Ораз. И мой ровесник примерно". Прапорщик ему понравился, но подозрительность Жоламанова перешла и к Нурыму. Почти всю дорогу джигиты молчали.

- Видать, похолодает... Чувствуете, какой колючий ветер, - начал было прапорщик, но Нурым сухо ответил:

- Что ж, время подошло.

- Жел токсан - месяц ветра, оправдывает свое название.

- Жел токсан - начало зимы, говорили казахи в старину.

- Старики, кажется, еще говорили: в эту пору сиди дома?

- Старики иногда наоборот говорят: глубокая осень - собирайся в путь...

Дальше погоды разговор не пошел. Даже из этих осторожных фраз Нурым понял, что его спутник - человек общительный.

Вскоре встретились с пятьюдесятью офицерами. Прапорщик радостно сообщил о встрече с дружинниками, однако командир офицерского отряда - серолицый, хмурый человек - выслушал его холодно.

- Выезд мой оказался удачным. Дружинники тоже, оказывается, искали встречи с нами. Господин старшина, если вы согласны, можно устроить общий привал и обо всем переговорить, - доложил прапорщик серолицему.

Лицо командира осталось непроницаемым. Он не обмолвился ни словом, лишь кивнул головой, как бы говоря: "Посмотрим".

Люди по два в ряд стояли позади командира, никто не вырывался вперед, все застыли, сохраняя равнение. Нурым незаметно для серолицего кинул взгляд вдоль стройного ряда офицеров. Всего было двадцать четыре пары, вместе с командиром и прапорщиком ровно пятьдесят всадников. Шинели у всех новые, с иголочки, и не серые, как у дружинников, а светло-голубые; совершенно новыми, блестящими были и погоны; у всех - сабли, на боку - наган, рядом с седлом висят маленькие японские винтовки. Нурым с восхищением смотрел на подтянутый, внушительный отряд.

Прапорщик слез с коня, подтянул подпругу, снова поднялся в седло и сказал командиру:

- Я поеду, старшина, выбрать место привала.

Командир и на этот раз лишь кивнул головой.

"Что за порядки у них? Или они что-то скрывают? - удивился Нурым. - А командир-то? Первый раз такого вижу..." Говорить Нурыму было не о чем, отряд он увидел, пересчитал, однако молчком уехать было неловко. Командир с ним даже не поздоровался. Хмурые, молчаливые офицеры, особенно сурового вида командир удивляли Нурыма.

Чтобы успеть до сумерек догнать ушедших вперед дружинников и добраться до привала, Нурым и прапорщик пустили коней крупной рысью. Лишь пройдя несколько верст, всадники поехали шагом.

- Ты откуда родом, джигит? - снова первым заговорил прапорщик.

Вместо ответа Нурым спросил:

- Этот серолицый главный у вас?

- Он - командир военной части в Уиле, войсковой старшина Азмуратов. Умный, знает военное дело. А молчит от усталости. Долгий путь изматывает любого.

- Неужели и начальники против Жаханши? - спросил Нурым.

- Он - казах, - быстро ответил прапорщик. - Разве может настоящий казах покинуть молодых джигитов в трудный час?

Нурым промолчал. "Ведь Жаханша - тоже казах. Но ведь он не на стороне дружинников. Тот же султан Арун, те же толстопузые судьи, разве они не враги дружинников? А ведь все - казахи. И для защиты Уральска готовы отправить под пули всех нас". Но Нурым счел неприличным возразить спутнику. Немного помолчав, он сказал:

- Вы спросили, откуда я родом. Из Анхаты.

- Со мной в Уральском реальном училище учился один джигит из Анхаты, Хаким Жунусов. Не знаете его?

Нурым невольно натянул поводья, удивленно глянул на прапорщика. Но офицер неожиданно сконфузился, заерзал в седле. Вначале прапорщик говорил, что в шестнадцатом году его забрали на окопные работы и за безупречную службу присвоили звание младшего офицера, а теперь выпалил, что учился вместе с Хакимом. Но обо всем этом Нурым даже и не подумал.

- Если вы учились с Хакимом, то должны знать и его родных! - сказал Нурым и улыбнулся, протягивая офицеру руку.

- Он знает по рассказам о моей семье. Я - о его. Помню, что у Хакима был старший брат.

- Я и есть старший брат Хакима.

Только теперь догадался прапорщик, почему Нурым протянул руку.

- Значит, вы старший брат Хакима, певец, да?

- Тот самый. Нурым Жунусов.

- Да, да, Нурым, вспомнил, что ж, познакомимся...

Офицер, подъехав вплотную к Нурыму, энергично пожал ему руку. Потом оба улыбнулись, провели ладонями по лицам.