Яик - светлая река

Жоламанов, не обладая решительностью Мамбета и находчивостью Орака, порою стеснительный, мнительный, сейчас мечтал об одном: скорее добраться до Галиаскара, до большевиков. Жоламанов стал сотником у повстанцев по совету своего родственника Галиаскара. Когда Джамбейтинский валаят принял решение оказать помощь казахам, захватившим Уральск, большевик Алибеков прислал к Жоламанову человека с наказом - поднять дружинников на восстание. Восстание вспыхнуло само по себе, но довести начатое дело до конца стало теперь главной заботой Жоламанова. Сейчас он не верил ни одному офицеру и был убежден, что Уильский кадетский корпус коварно хитрит. Он весьма сухо обошелся с прапорщиком и нетерпеливо ждал Батырбека и Мамбета. А теперь вот долгожданный Мамбет рубит сплеча: "Разве ты не из таких же?!" Что ему скажешь? Объяснить, что я сочувствую большевикам? Разве и так не видно, кто кому сочувствует?!"

- Прапорщик - хороший друг нашего Хакима, - подал голос Нурым. - Зовут его Сальмен. Сейчас он придет сюда, с ним можно обо всем потолковать.

- Сальмен, говоришь?! Сальмен Аманбаев, который в Теке учился?! встрепенулся Батырбек.

- Да, Сальмен Аманбаев. Вместе с Хакимом учился.

- Так я его хорошо знаю!..

- В его искренности нельзя сомневаться, - ревниво сказал Нурым.

- Ойбой-ау, это превосходный джигит. Друг наш! - радостно поддержал его Батырбек.

2

Большую комнату, в которой могли бы свободно разместиться за дастарханом тридцать - сорок аульчан, сейчас заполнили люди в военной форме и при оружии. Одни выходили, другие заходили. До прихода Азмуратова Мамбет перекинулся несколькими словами со своими товарищами и разлегся на коврике, подложив под руку подушку. Могучая его фигура заняла весь простенок между окнами. В правом углу, ближе к печке, сидел на корточках Батырбек; как только улегся Мамбет, он тоже сел, скрестив ноги. Орак о чем-то рассказывал Нурыму. Жоламанов задумчиво прислонился к стене возле двери.

В доме имелись две двери, обе выходили в небольшие сенцы. Незнакомый быт казахского аула, встреча со старым знакомым Сальменом привели Мукараму в восторг. С утра она обошла несколько домов, узнавая, нет ли больных среди дружинников. Девушке хотелось поговорить с Сальменом, но она не знала, где он остановился.

- Певец-ага, - позвала она Нурыма, входя в дом. Щеки ее пылали румянцем от холода и возбуждения. - Что-то нет Сальмена. Обещал, а не идет. Проводите меня к нему, хочу узнать уральские новости.

Нурым встал, приподнял голову и Мамбет.

- Сальмен должен прийти, мы его тоже ждем, - ответил Нурым с улыбкой.

Мамбет недовольно сдвинул брови. Девушка ему не понравилась. "Прошлый раз в городе вклинилась в разговор дочь Аруна-тюре, здесь околачивается среди нас какая-то татарка. Неужели без этой красавицы не решатся мужские дела?" - раздраженно подумал он.

- Брат Нурыма, оказывается, жених нашей девушки-доктора, - объяснил Орак. - Вполне возможно, вам, Маке, еще придется стать главным сватом.

- Брат - ученый джигит? - пробасил Мамбет.

- Образованный.

Открылась дверь, и вошел Азмуратов. Все уставились на него. Был он среднего роста, строен, худощав, серолиц, нос небольшой, крючковатый, глаза глядят в упор, по виду за тридцать, в новой совершенно шинели, с блестящими золотом погонами. Вслед за ним вошел юный джигит и остановился у порога. Минуты две стояла настороженная тишина.

Азмуратов обвел острыми глазами сидящих командиров, недоуменно скользнул по фигуре девушки. Он не поздоровался.

- Проходите, - сказал Орак, кивком указывая на передний угол.

- Мне и здесь неплохо, - кичливо ответил Азмуратов.

Воцарилась неловкая тишина.

- Садись! - грубо бросил Мамбет.

- Я пришел не сидеть, а говорить с начальником дружинников. Кто из вас командир? - невозмутимо спросил офицер.

- Я, - стараясь смягчить голос, отозвался Мамбет.

Азмуратов недоверчиво посмотрел на огромного человека, разлегшегося на ковре, заметил его изуродованное ухо. "Как отметина у верблюда", - подумал офицер и неожиданно спросил по-русски:

- Какое училище вы окончили? Ваше звание?

- Окончил Мергеновский кадетский корпус с отличием. Офицер действующей дружины, - ответил Мамбет тоже по-русски.

- Такого кадетского корпуса не было.

- Я его сам создал. И сам закрыл.

Орак не удержался, хмыкнул. По вызывающему тону Мамбета Азмуратов понял, что говорить с ним будет трудно.

- Я об этом спросил потому, что в военное время за жизнь солдата отвечает командир. Знания и способности командира решают исход боя. Мне хотелось бы знать о маршруте вашего похода и о ваших целях.

Мамбет ответил прямо:

- Я не умею красиво говорить. Весь твой отряд пойдет с моей сотней, а ты останешься с моими джигитами. Сколько вас человек?

- Чтобы объединиться с вашей сотней, мне нужно знать о ваших целях.

- Ты мне скажи короче: хотят офицеры Уила объединиться с нами или не хотят?

- Офицеры Уила примкнут к вам или, наоборот, вы примкнете к нам - это должна решить степень боеспособности каждого отряда. Но вы не ответили на мой вопрос: какая у вас цель? Какой маршрут? Мне, как командиру отряда, это необходимо знать.