Яйца раздора

Свет мы пока действительно не включали и с прибежавшими соседями разговаривали в темноте. Теперь же под потолком вспыхнула люстра и осветила всех присутствующих: Ивана Михайловича в трусах, Прокофия Ивановича тоже в трусах, но еще и в телогрейке, Кита в джинсах, Фиру в полосатой пижаме и тетку Марту... без пижамы.

Пока в комнате было темно, она спокойненько стояла в уголочке в неглиже, то есть в одной ночной рубашке, и думать не думала о своем внешнем виде. Теперь же, оказавшись на глазах у всех почти раздетой, она взвизгнула и опрометью кинулась в свою спальню.

Мужики проводили аппетитную фигуру тетки Марты заинтересованными взглядами. Один только Прокофий Иванович деликатно потупился.

— Извините, — сказал он за всех. — Мы услышали выстрелы... А что тут у вас случилось?

Иван Михайлович, оторвавшись от созерцания удалявшейся в дверях фигуры, встрепенулся и тоже спросил:

— Действительно, шо случилось-то? И кто стрелял?

— Вы уж нас извините, — кисло промямлила я, — что разбудили, но мы не виноваты. Он первый начал.

— Кто? — хором спросили мужчины.

— Вор, конечно. Кто ж еще? Кто по ночам по чужим окошкам лазает?

— Вор ?! — ахнул Иван Михайлович и энергично потер свою лысину. — А шо украли?

Я оглянулась на Ляльку и сигнализировала, что пора бы уж и ей включаться в разговор. Раз соседи интересуются, что тут у нас приключилось, так надо отвечать. А если отвечать стану я, то наверняка сболтну чего-нибудь не того. С меня станется.

Лялька сигналы мои приняла и тут же взяла инициативу разговора в свои руки.

— Ничего не украли, — ответила она. — Не успели. Испугались и убежали. — При этом Лялька грудью наступала на наших ночных гостей и с милой улыбкой теснила их к выходу.

— А стрелял-то кто? — по-прежнему не унимался Иван Михайлович. — Кто стрелял-то?

Вот же пристал. Кто стрелял, кто стрелял? Ну мы стреляли. Но не рассказывать же ему про то, что у нас есть оружие, хоть и зарегистрированное.

— Вор стрелял, — ответила Лялька. — Кто же еще? Не мы же.

Она нагло хихикнула, ей подхихикнул Кит.

— Спокойной ночи, господа, — безапелляционно заявила Лялька, прекращая таким образом все дальнейшие расспросы. — Спасибо за внимание и извините за беспокойство, хотя мы в этом совсем и не виноваты. А все вопросы — завтра.

Она без всякой деликатности выпроводила мужиков на улицу, и те, пробурчав на разные голоса «спокойной ночи» и потоптавшись еще немного возле двери, побрели по домам. Кит с Михалычем в одну сторону, Прокофий Иванович — в другую. А незнакомый дядька в усах и бандане остался. Мы с Лялькой и Мартой Теодосовной вопросительно уставились на незнакомца, а Фира отчего-то занервничал. Сначала он метнулся в сторону дядьки, потом к тетке Марте, затем подлетел к дивану, сел, но тут же снова вскочил.

— Кажется, я начинаю догадываться, кто есть «ху», — произнесла я, глядя на вновь пришедшего.

— Кажется, я тоже, — отозвалась Лялька и полезла доставать винтовку и пистолет, которые забросила за буфет перед тем, как открыть дверь.

Осмотрев оружие и удостоверившись, что с ним все в порядке, Лялька аккуратно положила его на стол и тут же чертыхнулась:

— Ну ты посмотри, — рявкнула она и показала на стол, — а коробку-то он все-таки умыкнул!

Мы дружно уставились на стол. Точно, кроме Лялькиного оружия, на столе ничего не было. Коробка с «Яйцами Фаберже» исчезла.

— Ёжкин кот, — невольно вырвалось у меня. — Значит, действительно охотились за деньгами.

Тут я замолчала, прикусив язык, и покосилась в сторону незнакомца.

— Фира, — обратилась я к своему родственнику, — ты ничего не хочешь нам сообщить?

Фира перестал метаться по комнате, подбежал к дядьке в бандане и, с ужасом глядя на тетку Марту, произнес:

— Вот, — он сделал широкий жест рукой, указывая на дядьку, и добавил, — вот. — Больше он ничего не сказал, а только испуганно захлопал рыжими ресницами.

— Что, вот? — спросила Лялька. — Ты что дар речи потерял, что ли? Тебе знаком этот господин?

Фира и незнакомый дядька дружно кивнули.

— Ага, — протянула Лялька, — знаком, значит. Это хорошо. — Она прошлась по комнате, хотела сесть на диван, но передумала и, пристроившись возле стола, продолжила. — А не могли бы вы, уважаемый, — обратилась она к незнакомцу, — назвать свое имя и по возможности отчество.

Дядька кивнул, но ни имени, ни тем более отчества не назвал. Он так же, как и Фира, не мигая, смотрел на тетку Марту, примерно, как кролик смотрит на удава.

— Ага, — повторила Лялька, — понятно.

Я так же, как и Лялька, догадывалась, что перед нами стоит не кто иной, как настоящий, невесть откуда взявшийся Яков Ефимович.