Якобы книга, или млечныемукидва

Тогда я перестал себя обманывать – слишком уж много совпадений, несовместимых со случайностью. Обе они жили в одном районе, а теперь, выясняется, что наверняка еще и в одной съемной квартире. Никакие родители в той квартире не проживали, первое впечатление меня обмануло едва ли. Своими глазами я видел в прихожей пальто Афины, а самое-то главное – внешнее их сходство, столь удивлявшее меня поначалу, чуть позже полностью размытое разностью их характеров (или исполняемых ролей?) и сложившимися ассоциациями. Многое мне становилось ясно в мелочах, в деталях, в том числе и то, почему Моника так твердо стращала меня строгим папой, не пуская к себе, когда мы посещали клуб, хотя все к тому располагало. А на самом деле, похоже, в квартире ее поджидал вовсе не строгий папа, а наша общая хорошая знакомая Афина, и ее, по всей видимости, сестра, может, двоюродная… черт их знает…

Мое лицо наливалось краской, когда я представлял как, должно быть, они хохотали, разворачивая этот спектакль со взаимными обвинениями, ссорами и упреками. С другой стороны, я хохотал теперь вместе с ними, совершенно не понимая, зачем было разыгрывать такое затейливое представление ради заурядного обыска «Расчетного центра» KGB. К тому же, насколько мне было известно, ничего серьезного те все равно не накопали, а потому и увеличить свой процент с прибыли РЦСЧОДН им так и не удалось. Нет, что-то здесь не то… но что?

Как-то раз, пока мы маялись в пробке, я задал Козырю весьма прямолинейный вопрос:

– Гарик Валентиныч, а вы не в курсе, а куда это Маловерова из моего отдела пропала, чего на работу не ходит?

Тот сперва и не понял, о ком это я толкую, но затем, напрягая складки на лбу, немного помедлив, заговорил:

– Ааа… это та, так она ж в Эмск укатила, в тамошнее отделение, заявление еще оставляла, у нас это легко делается, – вдруг разговорился Козырь. – Ты, кстати, если захочешь, то и сам можешь куда угодно перевестись, но тебе посложнее будет: ты же уже руководящий, а разводящие без проблем могут по всей стране разъезжать, главное, чтоб в системе РЦСЧОДН оставались, пока договор действует…

– Хм, понятно. А в Лондоне у нас представительства нет? – отшутился я, получив ответ на свой вопрос.

Здесь Козырь внимательно посмотрел на меня и, видно, догадавшись, с чего это я вдруг озаботился местонахождением Моники, задорно расхохотался:

– Да, брат, умеешь ты телок подбирать… силен…

На это я сконфуженно заулыбался, как бы не совсем улавливая, что это он имеет в виду, и, желая поскорее сменить тему разговора, запросил у Козыря, а как там поживает Минор Камоныч в Лондоне, куда тот, насколько я помнил со слов самого же Козыря, – «уехал греть кости». К моему удивлению, веселый в тот беззаботный денек Козырь как-то сразу помрачнел, нескончаемая улыбка сползла с его загорелого лица.

– Не хотел тебя пугать, конечно, но раз уж спрашиваешь… – Козырь с сомнением взглянул на меня, после чего решился, – только смотри, не болтай об этом где попало… Завалили Камоныча. В тот день и завалили. Он тогда в «Kresty» приехал, когда бунт только начинался, вот и попал под горячую руку… Это и называется: «оказаться не в то время и не в том месте». Что касается Лондона, – тут он отчего-то снова повеселел, – в некотором роде я сообщил чистую правду. Ты, видать, не знаешь еще, но «Лондоном» в определенных кругах зовется одно непростое кладбище… вот там-то теперь Минор и греет кости… такие вот проблемы со здоровьем… земля ему пухом…

Откровение Козыря, понятно, отрезвляло, многое проясняя: мне вдруг стало искренне жаль Камоныча, тем более теперь, оказавшись в его шкуре, я понимал нервные его срывы и сбои значительно лучше, нежели в пору недолгого нашего с ним знакомства. Правда, к сожалению или к радости, мне так и не удалось впоследствии узнать, отчего он надумал тогда меня уволить, связано ли это с Моникой и насколько вообще его смерть случайна…

Вернувшись в офис, первым делом, конечно, я бросился звонить в эмское отделение РЦСЧОДН, приглашая к телефону Монику, однако на том конце провода мне отвечали, что «такая у нас не работает». Затем, пытаясь все-таки как-нибудь выйти на след моих беглянок, я принялся тщательно просматривать их страницы в вАбстракте, где спокойно переписывался с обеими еще пару недель назад, никогда прежде обстоятельно не изучая само содержание страниц.

Их страницы очевидным образом объединяло то, что выглядели они какими-то заброшенными, словно бы ведомыми когда-то всерьез, но позже замененными на другие. Информация в них не обновлялась давно – никаких полуобнаженных фотографий с пляжей, залихватских свадеб или новомодных самофотографий в зеркалах. Это были скудно-заполненные и малоинформативные страницы; в друзьях они друг у друга не состояли, общих друзей у них не было, да и самих-то друзей значилось несовременно мало. И только когда я принялся рассматривать страницы так называемых друзей, то сразу понял, в чем тут дело: в основном там фигурировали несуществующие и едва ли реальные персонажи – мертвые души и пустографки для накрутки численности.