Яков Тейтель. Заступник гонимых. Судебный следователь в Российской империи и общественный деятель в Германии

«Самое верное дело везде иметь своих людей». Беженских организаций в Берлине было множество, и Тейтель, используя свои контакты, активно рекомендовал туда кандидатов из числа членов Союза: в президиуме еврейского социального ведомства (Арбайтерфюрзоргеамта) – И. С. Шалит, в организации вокзальной службы совместно с представителями немецкого еврейства – доктор Е. А. Зеликман, в общежитии для еврейских беженцев только у выходцев из России свой социальный работник – Т. И. Левина, благодаря которой на зависть другим беженцам «у русских евреев» и специальное питание, и медицинская помощь, на совещания Германского Красного Креста делегируется А. И. Лурье, за контакты с русскими эмигрантами, а именно представительство от Союза в Объединении 16-ти русских общественных организаций отвечает Б. С. Ширман, в курсе всех дел Общества помощи немецких евреев всегда был его многолетний секретарь Марк Вишницер; на закате «русского эмигрантского Берлине» «связным» между русским и немецким еврейством был Яков Фрумкин, занимавщий в 1930-е годы руководящие должности сначала в Берлине, а позже в США в Обществе еврейской эмиграции. Жизненный опыт подсказывал Тейтелю, что времени на заседания мало, нужны активисты, владеющие информацией, интегрированные в новой среде и желающие работать в деле помощи беженцам.

Первые месяцы жизни в Берлине Тейтеля напоминают его первые месяцы жизни в Москве 1912 года: тогда, он был вроде бы на пенсии, но занят в работе сразу нескольких еврейских общественных организаций. В Берлине 1921 года он – в эмиграции, но, в действительности, в привычной для себя среде русских людей и еврейских забот. Он будто одновременно сразу на всех фронтах: в апреле Тейтель инициировал создание Дамского комитета по сбору вещей и благотворительности; 21 июня он принял участие от Союза русских евреев в совещании представителей русских общественных организаций по оказанию помощи голодающим в России (по иронии судьбы это высокое собрание в изгнании проходит в залах отеля «Russisches Hof»); 28 июня правление Союза русских евреев «несмотря на крайне скудное состояние кассы» выделяет 10 000 марок в пользу беженцев из Крыма и голодающих в России487, берлинская газета «Голос России» опубликовала позднее его «Призыв к евреям»: «Десятки миллионов наших соотечественников обречены на голодную смерть. Население целого ряда губерний в паническом страхе бежит в поисках хлеба, усеивая свой путь трупами детей и стариков. Мы, евреи, на своем историческом пути испытываем на себе весь ужас такого бегства. Не раз наш народ-скиталец заливал своею кровью такие пути. Мы, евреи, глубже, острее должны сочувствовать людям, обреченным на такие мучения. Оторванные от своей родины – России, но связанные с нею всеми фибрами нашей души, мы с открытой душой и сердцем должны откликнуться на ее великое горе. Преступно во время пожара рассуждать о его причинах или виновниках. Не рассуждать надо, а спасать нужно погибающих. Россия вымирает. Довольно фраз, нужно дело, нужна реальная помощь»488.

29 июня Тейтель опубликовал призыв о помощи жертвам гражданской войны и погромов на Украине; в начале августа он создал юридическую комиссию Союза русских евреев, «ввиду увеличения просьб о разборе споров между членами общества»489Общество едва возникло, а делами занимаются уже семь юристов, бывших присяжных поверенных: Е. М. Кулишер, Л. Б. Зайцев, А. И. Лурье, В. А. Гольденберг, Я. Г. Фрумкин, И. М. Рабинович и Александр Тейтель, сын Якова Львовича. В целях консолидации беженской колонии 21 сентября Тейтель открыл клуб при Союзе русских евреев. А в ноябре при Союзе был создан отдел для отправки посылок в советскую Россию. Причем его услугами могли воспользоваться все русские граждане вне зависимости от национальности490Союз русских евреев, который в первый год своего существования финансировал идишскую газету и еврейскую беженскую столовую с приходом Тейтеля меняет курс деятельности: он щедро поддерживает русские культурные события – например, новогодний детский праздник в Берлине или вечер Русского Красного Креста, и деятельность многочисленных профессиональных сообществ русско-еврейских беженцев – врачей, юристов, а также Русский Научный Институт, сохраняя традиции дореволюционной жизни.