Яков Тейтель. Заступник гонимых. Судебный следователь в Российской империи и общественный деятель в Германии

«Я владею совершенно свободно немецким и французским языками, пишу на русской и немецкой машинках и знаю конторское дело (стенографию). Я служила 6 лет в большом деле в Верстене 547 Я могу давать уроки французского и русского языков. Педагогическим трудом занималась еще в России. Кроме того, я хорошо владею английским и итальянским языком и могла бы сопровождать больного на итальянские и французские курорты. Могла бы исполнять обязанности ассистентки у зубного врача (я сама зубной врач). В Берлине я служила у врача-интерниста»548. Но были и письма полного отчаяния: 21-летняя Анна Рош, описывая трагедию своей большой семьи, в которой она является единственной кормилицей родителей и четырех братьев, признается, что готова «устроиться на службу кельнершей, буфетчицей, машинисткой, продавщицей в магазин или чем-нибудь в этом роде»549.

И, конечно, лучом надежды были письма с предложениями о работе, полученные от Союза, как, например, в случае Берты Магазиннер: «Сообщаю Вам, что для Вас предвидится должность в одном бюро»550.

Немаловажным фактом партнерства общественных организаций немецких и русских евреев была работа в области профессиональной ориентации молодежи в 30-е годы, которую проводило Еврейское бюро труда и общество трудовой экспертизы (Arbeitsgemeinschaft der jüdischen Arbeitsnachweise, Verein für Arbeitsnachweise. V. und Jüdisches Arbeitsamt e. V.). Так, из письма-приглашения Еврейской общины Берлина в адрес Союза русских евреев следует, что в первых днях марта 1930 года состоится ознакомительный семинар по обучению новым техническим профессиям, куда приглашается и молодежь Союза551Знакомство с техническими профессиями, например, монтировщика радио– и киноаппаратуры, было не только данью моде, но и велением времени.

Эмигранты из России, которые прибыли в Германию после принятого в 1913 году Закона о германском гражданстве, не имели права на работу в сельском хозяйстве, а прибывшие после 1919 г. – на работу на промышленных предприятиях, а могли заниматься лишь неквалифицированным физическим трудом. Государственные социальные пособия для этой категории беженцев не были предусмотрены (лишь после разрешения Министра труда Германии от 17.02.1927 иностранцы получили право на получение пособия по безработице). Согласно немецким законам, иностранец мог получить только то рабочее место, на которое не существовало «немецкого» претендента, что при возрастающей безработице было практически невозможным. «Вся жизнь русской беженской колонии проходит под знаком невозможности заняться продуктивным трудом»552У русских евреев не было иного пути, кроме самостоятельной или предпринимательской деятельности. На фоне безработицы одних и обнищания других процветала спекуляция. «Берлин оказался наводненным русскими интеллигентами – философы, писатели, музыканты, художники, – но совершенно неожиданным фоном для них служила масса темных дельцов. Биржевики, спекулянты всех размеров и оттенков, купцы, богатые бездельники, шибера, банкиры, просто случайные люди, не имевшие никакого отношения ни к гуманитарным, ни к точным наукам <…>»553.

Один из подателей прошения в Союз русских евреев, бывший домовладелец из Москвы И. Ш. Ширман, так описывал свою историю:

«Недавно я обратился к Обществу помощи русским гражданам и послал им записку мне помочь. Общество выдало одну пару старых ботинок для моей жены (взамен старых бот, которые она носила ранее). Это всё, чем они могли помочь, но прибавили, что Общество русских евреев располагает большими средствами и поэтому я туда должен обратиться.