Яков Тейтель. Заступник гонимых. Судебный следователь в Российской империи и общественный деятель в Германии

Нужно сказать, что для суда не были обязательны мнения врачей, вопрос о нормальности душевных способностей Ананина нам, судьям, следовало решить самим. Я, как младший член суда, первый подал мнение, заявив о том, что Ананин душевно ненормален и дело о нем следует прекратить. Второй член суда и председательствующий признали его здоровым. Я остался при особом мнении, поданном мною в письменной форме, подробно мотивированном, со ссылками на авторитетное мнение врача-специалиста Муратова. В итоге Ананина из лечебницы перевели в тюрьму, где в то время был ужасный каторжный режим, и вскоре, как я узнал, несчастный юноша там скончался. После дела Ананина на этом заседании должны были слушаться другие аналогичные дела, но, к великому моему удивлению, явился другой член суда, заменивший меня, и с тех пор на такие заседания меня не приглашали <…>.

Мне хочется сказать несколько слов о режиме, царствовавших в саратовских тюрьмах. Мне, как члену уголовного отделения суда, были хорошо известны тюремные порядки, как по жалобам арестантов-подсудимых, так и по делам, возникавшим, к сожалению, очень редко тюремных надзирателей, обвиненных в избиении арестантов. Эти дела доходили до суда в исключительных случаях, когда администрация желала показать, что она карает беззаконие и произвол.

Режим в саратовских тюрьмах был известен своей жестокостью далеко за пределами губернии. После 1905 года губернатором в Саратове стал преемник Столыпина граф С. С. Татищев363, призванный восстановить порядок в губернии после аграрных беспорядков. При нем начальником главной тюрьмы был назначен Губерт364, легендарная по своей жестокости личность. Говорили, что он имеет большие связи в Петербурге, в лице фаворитки одного высокопоставленного лица. Этот Губерт днем не показывался в тюрьме, а ночью бодрствовал, тревожа арестантов посещением камер и производя наказания будто бы провинившихся. Получал он сведения от усердных надзирателей, которых подбирал по своему вкусу. Распоряжения суда, прокурорского надзора им игнорировались. Помню, как несколько раз арестантские дела откладывались из-за того, что Губерт не исполнял требований окружного суда, не присылал подсудимых-арестантов или свидетелей, содержавшихся в тюрьме по другим делам. Окружной суд сообщал прокурорскому надзору, как полагалось по закону, о действиях тюремщика, но эти сообщения никакого влияния не имели: прокурорский надзор был бессилен в борьбе с Губертом. Трудно поверить, но факт: товарищи прокурора, в обязанности которых входило наблюдение за тюрьмой, избегали бывать там из-за грубости Губерта.

Положение тюремного ведомства было двойственным. С одной стороны, оно считалось отделением Министерства юстиции и его высшие члены назначались министром, а с другой – непосредственным начальником, заведывавшим тюрьмами на местах, был губернатор, назначение и увольнение начальников этих учреждений зависело от него. Именно ему были подчинены тюремные инспекторы, хотя они и назначались Министерством юстиции: таким образом, тон тюремной политики в каждой губернии всецело зависел от местного губернатора.

До какой степени режим Губерта отражался на нравственном и физическом состоянии заключенных, я мог видеть из быстрых перемен, происходивших с теми, кто пробыли в тюрьме даже два-три дня. Осужденные окружным судом по приговорам присяжных заседателей должны были перед тем, как приговор оглашался им в окончательной форме, провести в тюрьме некоторое время. Тяжело было видеть этих людей, когда их приводили оттуда. Даже короткое пребывание в тюрьме страшно влияло на них. Я часто не узнавал их: изнуренные, с землянистым цветом лица, угнетенные, они производили щемящее впечатление < …>.

О жестокостях Губерта и его подчиненных ходили легенды. Корректный, европейски образованный губернатор Татищев знал о тюремных порядках, но не останавливал Губерта. Молчал и тюремный инспектор Сартори365, тоже корректный и любезный в обращении человек. Вынуждены были молчать сотни арестантов, всецело отданных в распоряжение Губерта и его опричников. Губерт жестоко обращался не только с арестантами, но и с «мягкими», по его мнению, тюремными надзирателями. Один из таких, молодой человек, Федулов, вследствие грубых преследований Губерта, через короткое время после получения места надзирателя, лишил себя жизни.

Можно себе представить, что творилось в тюрьмах других городов. Всё зависело от настроения и пищеварения грубых, необразованных начальников тюрем.