Яков Тейтель. Заступник гонимых. Судебный следователь в Российской империи и общественный деятель в Германии

Берлин вовсе не город, Берлин – лишь место, где собирается множество людей, и среди них немало умных, которым всё равно, где они находятся; они-то и составляют интеллигенцию Берлина.

Генрих Гейне

440

Яков Львович Тейтель закончил книгу воспоминаний «Из моей жизни. За сорок лет» описанием его пути в Берлин в 1914 году. Вероятно, тогда он не мог предположить, что пройдет всего семь лет, и он снова окажется в Берлине. Но это будет уже другой Берлин, а у самого Якова Львовича будет иной статус. Никто из его поколения не мог представить, что в столь любимой Германии – стране философов, которыми они зачитывались, поэтов, которых они знали наизусть с детства, университетов, в которых многие из них учились, и даже курортов, где в летние сезоны бывали, еврейская интеллигенция из России окажется гонимой революцией и погромами, бесправными беженцами, потерявшими прежний общественный статус. И встречая своих друзей и близких на улицах Берлина – этой «мачехи городов русских», они будут безуспешно пытаться осознать случившееся с ними и с Россией, и, вспоминая прошлое, всматриваться в неясное будущее… Берлин в 20-е годы был, то богатым русским и даже старомодно-бальным, то русско-еврейским, убогим и местечковым, но для большинства прибывших после большевистского переворота в России мигрантов малопонятным и малоинтересным в его бюргерском настоящем… И, кажется, нет ничего удивительного, что Яков Львович Тейтель с его неутомимой энергией помогать нуждающимся оказался не в тихом Париже или в респектабельном Лондоне, а именно в бурном межвоенном Берлине. Каким же Берлин был в то время?

В начале ХХ века Германия была важнейшим эмиграционным центром русского еврейства. Здесь скрещивались не только Восток с Западом, но и пересекались миграционные пути тех, кто отбывал в США и в Палестину и тех, кто уже возвращался оттуда. По отдельным оценкам число еврейских беженцев, прибывших из России, достигало от 100 000 до 300 000 человек. Например, только в Берлине проживало от 30 000 до 50000 (иногда доходило до 120 000!) человек441Берлин, куда через Силезский (ныне Восточный) вокзал прибывали эмигранты из восточной Европы и России, и сам постепенно становился восточно-европейским вокзалом442Из Берлина пути еврейских беженцев шли дальше – через Бремен и Гамбург в Америку или на северо-запад Германии – в индустриальный Рурский регион, на юг, в Баварию, и далее в Италию и Щвейцарию. Согласно данным переписи населения 1925 года, из 500 000 проживающих в то время в Германии евреев около 20% (т.е. около 90 тыс. чел.) были евреи восточноевропейского происхождения. Наряду с этим называют и другой процент – 39,3% (т.е. ок. 156 тыс. чел.)443.

Относительно русских эмигрантов справочник Х. Зильберглайта о евреях в Германии приводит за этот же год данные по численности еврейских беженцев 63 тыс. чел. из 250 тыс. эмигрантов из России444Провести четкое разграничение между восточноевропейскими евреями и еврейскими выходцами из России, прибывшими в Германию, представляется затруднительным, т.к. при проведении подсчетов в одних случаях учитывались данные места рождения, в иных – гражданство по паспортным данным. Несомненно, что с 1915 г. по 1930 г. численность еврейских беженцев в Берлине, как и по Германии в целом, постоянно менялась, года притока вследствие, например, прибытия групп интернированных в ходе Первой мировой войны лиц из России или военнопленных, среди которых были и русские евреи, сменялись годами выселений из Берлина групп беженцев, или ростом убытий в Америку из Германии как русских, так и восточноевропейских евреев445.