Яков. Воспоминания (СИ)

За разговором мы незаметно покинули владения доктора Милца и, оказавшись на улице, неспешно направились к дому Мироновых. По дороге Анна Викторовна рассказала мне о приступах Егора подробнее. С ее точки зрения все выглядело по-иному, так как она верила Егору и считала, что общалась именно с покойным Епифановым. Я с большим интересом выслушал ее рассказ об их с Егором посещении Надежды Епифановой. Со слов Анны Викторовны получалось, что Надежда Кирилловна знала о связи своего отца и была сильно ею недовольна.

Мы шли по пустынным улицам, и я не решался прервать наше общение, даже ради извинений. Во время обсуждения дела Анна оживилась и говорила со мной почти также непринужденно, как раньше. И я не хотел прерывать этот разговор, наслаждаясь каждым его мгновением. Лишь у самого дома Мироновых Анна вспомнила, что мы в ссоре. И попрощавшись со мной сухо и несколько смущенно, скрылась за дверями.

Ну, а я отправился в полицейское управление. Занимался рассвет, и возвращаться домой смысла не было уже никакого. В кабинете я сделал себе чаю и устроился за столом. Несмотря на то, что я почти не спал в эту ночь, настроение у меня было просто отличное. Появившаяся надежда на примирение согревала мне сердце. Возможно, после моего отвратительного выступления, наши с Анной Викторовной отношения уже не станут прежними, но, по крайней мере, я смогу видеть ее. И вполне вероятно, со временем получу возможность заслужить ту светлую и нежную улыбку, которая снилась мне каждую ночь, как бы ни пытался я вымотать себя работой.

Я как раз допил чай, когда вернулся Коробейников, провожавший Егора. Я ждал его, чтобы отправиться к Арине Суриной.

Новости, принесенные моим помощником, были неожиданными и весьма тревожными. Антон Андреич видел, как отец Егора беседовал с Жаном Лассалем. Учитывая то, что, как мне было известно, этот самый Фомин является чуть ли не самым лучшим механиком Затонска, известие о его контакте с Жаном вызывало острое беспокойство. Антон Андреич же был чрезвычайно расстроен. Он, разумеется, попытался проследить за Лассалем, но безуспешно, и теперь переживал этот свой провал.

— Он свернул за угол и исчез! — возмущенно рассказывал мой помощник. — Будто сквозь землю провалился!

— Как всегда, — прокомментировал я вечную неуловимость Жана.

— Яков Платоныч, я искал его там везде! А там, знаете, хоть обыщись! Швах! — Коробейников, видимо, принял мой комментарий на свой счет. — Да Вы и сами говорили, что, если встретишь француза, не преследовать.

Очень своевременно он это вспомнил! Где же эта мысль была, когда он снова пытался за Лассалем проследить? Хорошо, хоть по голове в этот раз не схлопотал, а то и еще чего похуже.

— Правильно сделали, Антон Андреич, — успокоил я его. — Так что, он разговаривал с Фоминым?

— Да, они что-то обсуждали, — ответил Коробейников.

Нужно будет сегодня обязательно поговорить с филерами и выяснить, почему я не в курсе интереса Жана к Фомину-старшему. Да и самому бы с отцом Егора побеседовать неплохо. Может быть, он расскажет мне, чем таким занимается. И что именно интересовало француза.

За разговорами мы незаметно дошли до дома, в котором проживала Арина Сурина. Хозяйку мы нашли в мастерской, под которую был отведен первый этаж. Здесь же за работой устроились у окна две наемные швеи.

— Доброе утро, господа, — приветствовала нас Арина Михайловна удивленно. — Я не ожидала визитов так рано.

— Вы уж простите, — извинился я. — Служба.

— У Вас тут целое производство на дому! — подивился Коробейников.

— Да, — ответила вежливо Арина. — Снимать отдельное помещение слишком дорого.

— Редкая хозяйка сама работает в своей мастерской, — продолжил светскую беседу мой помощник.

— Я считаю аморальным использовать наемный труд, а самой сидеть сложа руки, — сказала Арина.

Отвечала она вежливо и подробно, но в голосе ее слышалось некоторое нетерпение. Понятно было, что мы пришли не мастерской ее полюбоваться. И Арине Михайловне явно хотелось бы, чтобы мы перешли к делу.

— Похвально, — продолжил Антон Андреич. — А супруг Ваш? Он, вероятно, другого мнения, раз спит еще.

— Нет, он тоже работает, — возразила Сурина, — он коммивояжер. И распространяет наш товар, а также ведет бухгалтерию. Он пошел на вокзал, за билетами. А он Вам нужен?

— Нет, нам нужны Вы, — сказал я ей строго.

И в двух словах объяснил ей, как именно нам стало известно о ее давнем знакомстве с Епифановым.

Арина смутилась и расстроилась, узнав, что мы поймали ее на лжи. Хотя, как я ни приглядывался, я не мог увидеть ничего, что сказало бы мне, что она чувствует свою вину за убийство. Единственное, что я видел, так это то, что ее горе по поводу смерти купца было искренним.

— Да, мы с Кирилл Артемьичем были близки, — рассказывала Сурина. — Я должна была Вам сразу об этом сказать, но я не смогла.

— Почему? — спросил я у нее.

— Подумайте сами! — ответила Арина расстроенно. — У меня муж. Как я могла допустить, чтобы он узнал?

— Так он что, ничего не знает?