Яков. Воспоминания (СИ)

А ведь он ревнив, и весьма! И вряд ли он мог так спокойно наблюдать за романом любимой женщины с другим, оставаясь на позициях друга. Кажется, в нашем деле прибавился подозреваемый.

— А вот Арина Михайловна меня уверяла, что любила Епифанова, — сказал я Сурину, провоцируя его на еще большую ревность.

— Но это вздор! — воскликнул он, даже вскочив от возмущения. — Ну посудите сами!

— Вы садитесь, — указал я ему на стул.

Сурин сел послушно и попытался овладеть собой.

— Он в отцы ей годился, — сказал он уже несколько спокойнее. — Какая может быть тут любовь? И потом, ну какая девушка скажет Вам прямо: «Я продавалась за деньги».

Да, ревнивец еще тот, вспыхивает как порох. И жене, между прочим, до сих пор связи с Епифановым не простил. Отличный он кандидат в убийцы. Я бы сказал, лучший из имеющихся.

— Где Вы были вчера, в одиннадцать часов вечера?

— Дома, — ответил он, — занимался медицинскими процедурами. Делал ванночки для рук из камфорного масла. В это время года меня сильно беспокоит ревматизм…

— Дома одни были? — перебил я очередной его перенасыщенный подробностями рассказ.

— Да, — подтвердил Сурин. — Арина в это время была в мастерской.

Итак, алиби нет у них обоих. Но если выбирать между мужем и женой, Сурин кажется мне куда более вероятным подозреваемым. Его я вполне могу представить бьющим ножом в спину сопернику. Правда, еще не стоит забывать о Надежде Епифановой. Вполне возможно, она знала о внебрачной связи отца. И от обиды за мать убила его. А теперь, возможно, хочет добраться и до отцовской любовницы. Сил и характера у Надежды Кирилловны на это точно хватит. В общем, подозреваемых хватает.

Я отпустил Сурина, заверив его, что не стану преследовать Арину за эту ложь, и он ушел, удовлетворенный, оставив мне богатый материал для размышлений.

Вечером того же дня в управление пришло известие об убийстве женщины. Я сразу обратил внимание на то, что убийство произошло прямо рядом с домом купца Епифанова, вернее, теперь уже его дочери, и встревожился. Когда мы прибыли на место, выяснилось, что тревога моя была абсолютно оправданна. На снегу лежала Арина Сурина, убитая ножом. Рядом, вместе с дворником, нашедшим тело, и городовыми, стояла Надежда Епифанова.

Оставив пока тело доктору, я попытался выяснить, какое отношение имеет она к убийству. Разумеется, любую свою причастность Надежда Кирилловна отрицала, пытаясь доказать мне, что не знает ничего ни об убийстве, ни об убитой. Видимо, ей не приходило в голову, что я могу знать о том, что она получила сведения от Арины, подкупив Синельникова.

— Так ведь за забором убили бедняжку, — не теряя всегдашнего своего спокойствия, говорила она, — я-то тут при чем?

— Вы что, хотите сказать, что не знали убитую? — раздраженно спросил я.

Убийство Арины меня встревожило и расстроило чрезвычайно. И запирательства Епифановой были мне вовсе не ко времени.

— В глаза ее не видела, — продолжала отрицать все она.

— Как же! — вмешался Коробейников возмущенно. — Вы десять рублей заплатили, чтобы установить личность!

— Так это была та женщина, что обнаружила тело батюшки? — спросила Надежда.

— И вы по-прежнему утверждаете, что не знакомы с ней, — сказал Антон Андреич недоверчиво.

— Я знаю только ее имя, Арина, — твердо отвечала Надежда. — Сурина, ведь так?

Бесполезные расспросы. Эту хладнокровную особу так просто не расколешь.

— Что Вы делали в тот момент, когда дворник Федор прибежал к Вам с сообщением об убийстве? — перевел я на себя внимание Епифановой.

— Я была у себя, — ответила она мне. — Потом услышала, как кричит Федор, выбежала во двор.

— Спать ложиться даже не собирались? — поинтересовался я, обратив внимание на то, что в столь поздний час Надежда была полностью одета, с обычной своей аккуратностью.

— Не спится мне.

— Снотворное не пробовали? — раздраженно спросил я.

— Хлорал принимаю, — ответила она, не распознав сарказма. — Не помогает.

Вот так новость! Хлорал, значит? Что ж, будем иметь в виду.

Тут нас прервал подошедший городовой. Он сообщил, что его отправляли известить мужа убитой, но того не оказалось дома.

Это в десять-то часов вечера? Где же он, интересно знать, в такое-то время. Я сообщил Епифановой, что ей нужно будет с утра явиться в управление, а сам, вместе с Коробейниковым, отправился в дом Суриных.

У Суриных на стук никто не отвечал, хотя окна и были освещены. Пришлось воспользоваться отмычками. В доме было тихо и пусто. Казалось, что хозяева вышли ненадолго и, собираясь вскорости вернуться, не загасили даже свечей. Мы с Коробейниковым осматривали все подряд, пытаясь найти хотя бы намек на то, зачем Арина покинула дом в столь позднее время, и куда делся ее муж.

— Яков Платоныч, посмотрите! — привлек мое внимание Антон Андреич, извлекший из корзины с бельем рубашку со следами крови. — Похоже, пытались отстирать, да не успели. Это мужская рубаха.

— Думаете, Сурин убил свою жену и сбежал? — спросил я.

Не самая неправдоподобная версия, если вдуматься.

— А почему он не ночует дома, по-Вашему? — ответил мне вопросом на вопрос Коробейников.