Яков. Воспоминания (СИ)

— Позвольте заметить, — вмешался Персианов, — я тоже не вижу никаких оснований для пересмотра дела лишь потому, что преступник считает приговор несправедливым.

— Где Вы видели каторжника, который был согласен с приговором, — вмешался помощник прокурора Изварин, до этого молча стоявший у стены.

Итак, они хотят не допустить меня к этому делу вовсе. Ладно, чуть притворимся. Не то, чтобы я думал, что мне поверят. Просто очень интересно, как отказывать будут, с какими аргументами.

— Мне нужно восстановить картину преступления, — сказал я, — чтобы понять, как мыслит осужденный.

— Ну, в этом, пожалуй, есть резон, — согласился Персианов неожиданно скоро.

— Когда у меня на допросе была вдова Кулагина, — заметил Изварин, — мне казалось, что и она боится своего деверя.

Вот значит как получается. Изварин не хочет, чтобы я копался в деле, видимо, боится, что я обнаружу там процессуальные нарушения. А Персианов не хочет привлекать ко всему внимание и явно надеется, что сможет остановить меня вовремя. Запомним.

— Со своей стороны могу только сказать, — заверил я прокурора, — что сделаю все, чтобы Вашей жизни не угрожала опасность.

Вот так, и не соврал даже!

— Целиком и полностью полагаюсь на Вас, — ответил мне Персианов.

Но смотрел он при этом на Трегубова, однако. Видно, господа начальники уже успели побеседовать заранее. Я усмехнулся с досадой, когда Николай Васильевич поднял на меня строгий и требовательный взгляд. Ну что он, в самом-то деле! Не первый день вместе со мной работает и знает, что не остановить меня ни взглядом, ни приказом. А все надеется. Чем, ну вот чем они могут мне пригрозить? Понижением в чине? Было! Плевал я на чины, мне в любом случае работа найдется. Увольнением? Да я рад буду сейчас сбежать из Затонска, да вот только не знает господин Трегубов, что не все тут от него зависит, не сможет он меня уволить. Так что я расследую это дело, как бы меня ни пытались затормозить. Именно потому, что пытаются! Потому что я всем собой чувствую, что дело тут нечисто. И меня всего выкручивает от отвращения при мысли о том, что люди, обязанные защищать, во имя шкурных своих интересов посмели нарушить свой долг и замарали профессиональную честь. Впрочем, я слишком тороплюсь с выводами. Пока что у меня есть только мои наблюдения и голос интуиции. Это еще не доказательства.

Доказательства лишь предстояло добыть, так что, избавившись, наконец, от нашествия начальства, я решил начать расследование с визита к Вере Кулагиной. Изварин сказал, что Вера боялась Андрея. Тем более стоило навестить ее и попытаться проверить это предположение.

Дверь в дом Кулагиных мне отворил молодой мужчина. На лакея он был не похож. Секретарь? А зачем вдове секретарь?

— Что угодно? — спросил он с улыбкой.

— Кулагина Вера Аристарховна дома? — спросил я его.

— А как Вас представить? — поинтересовался он, не делая, впрочем, попытки впустить меня в дом.

— Следователь Штольман, — ответил я. — Я могу войти?

— Да, конечно, — он распахнул дверь, пропуская меня.

— А скажите, — поинтересовался я, — Вы кем будете?

— Я управляющий у Кулагиных, — ответил он.

— Давно служите?

— Почитай, два года.

— А Вы служили, когда мужа Веры Аристарховны убили? — спросил я его.

— Нет, — ответил управляющий, — я уже позже. Пожалуйте в гостиную, я доложу.

Хозяйка дома не заставила себя ждать.

— Вы из полиции? — спросила она, входя в гостиную и рассматривая меня пристально.

Вера Аристарховна Кулагина оказалась статной женщиной лет тридцати. Ее красота была несомненна, неудивительно, что она привлекла внимание обоих братьев.

— Следователь Штольман, Яков Платоныч, — представился я.

— Что Вам угодно? — поинтересовалась Вера.

— Меня интересуют обстоятельства смерти Вашего мужа, — ответил я ей.

— Так я же уже все рассказала, — удивилась Кулагина.

— А Вы не вспомните подробно, как все случилось, — попросил я ее.

— Послушайте, — ответила Вера, сдерживая неудовольствие, — я все рассказала тогда еще, другому следователю.

— А Вы мне расскажите еще раз, пожалуйста, — попробовал настоять на своем я.

— Меня тогда не было дома, — вздохнула Кулагина, смиряясь. — А когда я пришла, Матвей был уже на полу, и он был мертв.

— А где в этот момент находился Андрей? — уточнил я.

— Андрей сидел в углу, — ответила она, — и он был вне себя.

— Что он делал?

— Ничего.

— Что-то Вам сказал?

— Нет.

— И Вы не испугались того, что он может убить и Вас? — спросил я, внимательно за нею наблюдая.

— Меня? — изумилась Вера.

— Ну, если он убил собственного брата, — пояснил я свою мысль, — мог и Вас убрать, как нежелательного свидетеля?

— Нет, — твердо ответила Кулагина. — Мне не пришло это в голову.

Да уж, меньше всего можно было сказать, что Вера боится Андрея. Соврал мне Изварин, без сомнения.

— Из материалов дела ясно, — продолжил я расспросы, — что орудием убийства была трость с клинком, находилась она в прихожей. Вы, когда вошли в дом, не заметили ее?

— Нет, — сказала Вера, — я не обратила внимания.