Яков. Воспоминания (СИ)

— Я побежала в дом князя, — продолжала Анна Викторовна, — но тот уже успел уехать. Там была только Нина, она поехала со мной. Ну скажите мне! — попросила Анна, опускаясь на колени рядом с креслом и беря меня за руку. — Ну зачем это было нужно?

А теперь моя очередь лгать. Правды ей по-прежнему знать не следует.

— Я ненавижу князя, а он — меня, — ответил я, накрывая ее руку своей.

Рука была маленькая и теплая, и очень хотелось поцеловать ладошку, как когда-то.

— И что? — со слезами в голосе возмутилась Анна моим ответом.

— Выстрел за ним, — постарался я объяснить ей самое главное. — Он может потребовать удовлетворения в любой момент.

Я смертник. Я не могу поцеловать ее. Не могу претендовать на ее любовь, даже мечтать о ней права не имею. Я люблю ее и не хочу, чтобы она убивалась по мне, когда князь потребует сатисфакции. И ей следует понять, что самым лучшим для нее теперь будет забыть меня как можно скорее.

— Это я! — снова заплакала Анна Викторовна. — Это я во всем виновата! Это я Вам соврала, сказав, что я дала согласие князю.

Ну нет, я не хочу, чтобы она винила себя. Глупость моя во всем виновата. А еще ревность и ярость. А вовсе не эта самая лучшая девушка на свете.

Но сейчас вдруг, несмотря на смертельную мою усталость, дал знать о себе еще один мой порок — неодолимое любопытство. Мне и в самом деле было интересно, зачем она сказала это.

— А зачем Вы солгали? — спросил я, улыбнувшись, и надеясь, что моя улыбка высушит ее слезы.

— Я не знаю, — беспомощно посмотрела она на меня, — Вас хотела позлить…

Мой светлый ангел, моя барышня на колесиках. Каждую минуту разная: то взрослая и недоступная, а то вот такая — растерянная, беззащитная и доверчивая, как ребенок. И любая — самая любимая на всем белом свете.

— Вам это удалось, — похвалил ее я с улыбкой.

И она очень робко и несмело улыбнулась мне в ответ.

====== Двадцать пятая новелла. Благоразумный разбойник ======

В последующие дни мне внезапно стало некогда ни обдумывать происшедшее в моей жизни, ни переживать по этому поводу. Работы навалилось столько, что я порой не уходил домой вовсе, позволяя себе лишь пару часов вздремнуть в свободной камере, а то и прямо за столом, потому что пустующие камеры стали редкостью. Преступления сыпались на нас как из рога изобилия, самые разнообразные. Я знал, что такие периоды бывают, хоть и не понимал никогда, с чем они связаны. Просто вдруг люди как с цепи срывались, стремясь навредить друг другу. А потом проходило время, и вновь все возвращалось в привычную колею и наступало затишье.

К счастью, вернулся наконец из Москвы Коробейников, и стало несколько легче. Ему единственному я рассказал о происшедшем между мною и князем. Без подробностей и указания причин, разумеется. Но он должен был знать, что в любой момент может остаться один, без моей поддержки. К моему немалому удивлению, Антон Андреич на меня обиделся и рассердился. Не за рассказ, разумеется, но за саму дуэль. Кажется, ему показалось, что я бросил его, рискнув своей жизнью. А может, он просто не ожидал от своего мудрого старшего друга такой фатальной глупости.

В свете всего этого, настроение было наше отвратительным. Мы ходили вечно усталые и не выспавшиеся, ели на ходу и спали, сколько придется. Но срочный вызов на двойное убийство, совершенное за городом, заставил нас поторопиться. По сообщению Ульяшина, были убиты купец Карамышев, путешествовавший в Кострому, и сопровождавший его городовой. Мы с Антоном Андреичем немедленно выехали на место преступления.

Убийца или убийцы догнали экипаж за городом, совсем недалеко. Тело городового лежало на обочине, и издалека было понятно, что он безнадежно мертв. Лошадь, оставшись без кучера, видимо понесла, и сам экипаж завяз в снегу дальше по дороге.

Я спрыгнул с пролетки на ходу, осматриваясь, Коробейников следовал за мной.

— Мужики на них наткнулись, — пояснил встречавший нас Ульяшин. — Похоже, их догнали верхом.

Я подошел к телу убитого городового. Пулевое ранение в голову, ровно по центру лба. Либо расстояние до убийцы было совсем небольшим, либо он очень хороший стрелок. Полагаю, что первое. И убитый стоял к нему лицом, нападения он не ждал.

— Что видите, Антон Андреич? — привычно спросил я Коробейникова.

— Кобура застегнута, — отозвался мой помощник, — похоже, что он знал убийцу. Либо просто не успел.

— Похоже на то, — согласился я с ним.

Все же, насколько Антон Андреич вырос в профессиональном плане за это время. И смотреть, и видеть научился. Да, действительно, очень похоже, что убитый знал того, кто в него стрелял. Он остановил экипаж, повернулся лицом. Наверное, спросил, что тот хочет. И тут прозвучал выстрел. Мертвец падает на снег, лошадь пугается звука выстрела и несется вперед, но без управления быстро вязнет в сугробе.

— Вон оттуда в фельдфебеля стреляли, — показал я. — А потом лошадь понесла. Куда они ехали? — спросил я Ульяшина, направляясь к экипажу, чтобы осмотреть второе тело.