Яков. Воспоминания (СИ)

— Я вне игры, — огорченно сказал Антон Андреич, проверив барабан своего револьвера.

Закревский плавным движением нацелил ружье на меня.

— Яков Платоныч, — очень вежливо и спокойно сказал он, — положите, пожалуйста, револьвер и встаньте рядом со своим Санчо Панса. Пожалуйста, без геройства, я не промажу.

Ладно, геройство демонстрировать не станем. Вот только не он первый в меня целится в моей жизни. И здесь, знаете ли, не дуэль. Я вовсе не обязан стоять и ждать, пока меня убьют. У него ружье, всего один выстрел. Нужно только все рассчитать как следует, чтобы Коробейникова не задело.

Демонстративно аккуратно я положил револьвер на стол, поднял руки и стал медленно отходить в сторону мишеней. Видимо сочтя меня побежденным, Закревский снова нацелил ружье на моего помощника, по-прежнему стоявшего у стены.

— Зря, Антон Андреич, Вы пулю в карман положили, сказал он, прицеливаясь. — Я Вас все-таки…

Пора! Я со всей силы ударил по ружью, сбивая прицел. Прозвучал выстрел, но пуля ударила правее. Всего лишь на десять сантиметров правее, у Закревского была отменная реакция. Наверняка Коробейников даже свист пули услышал. Но это не важно. Главное, что он жив и здоров, и таким и останется до тех пор, пока от меня будет хоть что-то зависеть.

Драться с нами Закревский не стал. Как ни странно, ружье оказалось его единственным оружием на данный момент, а махать кулаками он, видимо, считал ниже своего достоинства. Спокойно отдал мне ружье и присел на ступеньку. Пока я держал его на прицеле, Коробейников сбегал на улицу и позвал для поддержки ближайшего городового. Впрочем, Закревский и не думал сопротивляться. Просто сидел с подавленным видом, уставившись в пол.

— Вот, пуля из штуцера, обнаружил здесь, — предъявил мне мой помощник предмет, из-за которого его чуть не пристрелили. — Я поскачу за фотоаппаратом, надо сделать пару снимков. Также захвачу инструменты для баллистической экспертизы.

— Побыстрее возвращайтесь, Антон Андреич, — сказал я ему.

— Хороший мальчик, — вздохнул Закревский, когда Коробейников вышел.

— Хороший, — согласился я с ним. — А Вам дурные нужны? Или задурманенные и способные убивать?

— Да что Вы можете понимать? — возмутился он, не слишком-то впрочем и сильно.

— Решили на старости лет поиграть с дьяволом? — спросил я его. — Что у Вас там происходит на Разъезжей, пять? Капище для черных месс?

Закревский снова тяжко вздохнул. Судя по всему, снабжать меня информацией об их культе он не желал. Что бы у него такого спросить, чтобы он ответил обязательно? Главное — добиться первого ответа, а дальше само пойдет. Попробуем по-другому:

— Зачем все эти бессмысленные убийства? Вы какую цель преследуете?

— Добро не побеждает, — снова вздохнул Закревский. — Всякому непредвзятому уму должно быть видно, что побеждает зло.

— Людоедская какая-то теория, — сказал я.

— Вам не понять, — усмехнулся Закревский. — Вот Ваша приятельница Миронова, пожалуй, поняла бы. Странно, что Вы не набрались у нее мистицизма. Видимо, это от вашей природной ограниченности.

— И как Вам удалось заставить молодых людей убивать с такой жестокостью?

— Гордыни у них много, — ответил он, — а ума нету вовсе. Стреляют плохо, сколь ни учи.

— Поэтому вы и страховали их из своего штуцера, — догадался я. — А, кстати, почему штуцер?

— Один выстрел, — ответил Закревский. — Либо ты, либо тебя, как на дуэли.

Ну да, та еще дуэль. С безоружным, беспомощным противником. Мерзавец.

— А что это у Вас за сбор намечается? — спросил я его, показывая полученный от пацаненка черный конверт.

Закревский взглянул на конверт, потом поднял на меня изумленный взгляд.

— Все! — сказал он с торжеством в голосе. — Теперь Вам их не остановить. Знаете почему?

Я посмотрел на него вопросительно. Закревский расхохотался, и в смехе его было слышно безумие.

— Да потому что она пришла уже! — ответил он, не прекращая смеяться.

Она? Господи, Анна! Он же о ней говорит!

Ах, я идиот распоследний! Поверил, что она пойдет домой, не проверил, не проводил. А они добрались до нее. Может, перехватили по дороге, а может, ждали у дома. И теперь она у них, снова. И один Бог ведает, что они смогут с нею сделать.

Обдумывать ситуацию было некогда. Быстро передав городовому для Коробейникова, где меня искать, я чуть не бегом выскочил из тира, подхватил из-под прилавка пресловутое облачение и пустился бегом в сторону Разъезжей. Вчера они что-то с ней сделали такое, что она едва не лишилась рассудка. Кто поручится за то, что в этот раз она на самом деле не сойдет с ума? А это ведь не единственная опасность. Кто их знает, этих поклонников Сатаны, какими мерзкими ритуалами они развлекаются? Воображение рисовало мне картинки одну страшнее другой, подгоняя, не давая остановиться ни на минуту.

Дверь пятого дома по Разъезжей оказалась заперта. В окнах был виден свет, но они были заколочены и занавешены: ни пробраться, ни посмотреть. С трудом переведя дыхание, я постучал в дверь. Мне открыл человек в таком же плаще, как и тот, что висел у меня на руке.

— Добрый вечер, — вежливо сказал он, — что Вам угодно?