Яков. Воспоминания (СИ)

— Я-то понятно, меня сюда господин полицмейстер притащил, блеснуть столичным прошлым, — сказал я ей вполголоса, — а вы судьбами какими?

— А меня дядя увлек, — пояснила она. И добавила, чуть раздраженно: — Блеснуть моими талантами.

Анна Викторовна окинула взглядом комнату, полную беседующих людей:

— Я не вижу здесь дочери баронессы. А ведь она привезла ее с собой.

Я огляделся. И в самом деле, еще в начале рассказа баронессы я заметил, как мадемуазель Каролина покинула комнату. Видимо, до сих пор не вернулась. Наверное, ей, как и нам с Анной Викторовной, не по душе званые вечера.

— Екатерина Павловна поражает молодостью своей! — продолжила светский разговор Анна Викторовна. — А вот ее сестра… А ведь она намного младше.

Я улыбнулся этой ее несколько неуклюжей попытке быть как все.

— Вероятно, воды Баден-Бадена сыграли свою роль, — подыграл я.

— Ну, или кровь венгерских девушек, — ответила Анна.

Я с трудом сдержал смех. Светские беседы ей явно не давались.

В этот момент баронесса фон Ромфель привлекла всеобщее внимание:

— Господа! — объявила она громко. — Раз уж у нас такой мистический вечер, я бы хотела попросить мою прекрасную гостью Анну Викторовну провести спиритический сеанс.

Я почувствовал, как Анна напряглась всем телом. Несмотря на то, что со знакомыми людьми она бывала крайне непринужденна, Анна Викторовна, и я это знал, не выносила оказываться на всеобщем обозрении. И хотя, благодаря в том числе и болтуну Ребушинскому, слава ее как медиума разнеслась уже по всему Затонску, публичных сеансов для развлечения публики она не давала никогда.

— Я много наслышана о Ваших способностях! — обратилась к Анне Викторовне баронесса.

— Да ведь я и доску-то свою не взяла, — смущенно попыталась отговориться Анна.

— Я распорядился, — вмешался Петр Миронов, — чтобы ее доставили.

Виктор Иванович и Мария Тимофеевна взглянули на него с возмущением. Я был с ними полностью солидарен.

Ситуация была безвыходная, и помочь Анне было не в моих силах.

— Анна Викторовна! Ну, просим Вас! Просим! — восторженно обратился к ней Ребушинский.

— Мы в полицейском управлении часто встречаемся с этим даром! — поддержал его Иван Кузьмич. — Верно ведь, Яков Платоныч?

Теперь возмущенный взгляд Марии Тимофеевны достался уже мне. Я готов был сквозь землю провалиться, но вынужден был улыбаться вежливо. Ненавижу званые вечера!

Анна Викторовна, то ли почувствовав мое замешательство и желая отвлечь от меня внимание, то ли просто поняв, что сопротивление бесполезно, согласилась с некоторой обреченностью.

Из прихожей принесли аккуратно запакованную в ткань спиритическую доску, ту самую, которую я видел когда-то во время расследования дела об утопленницах. Погасили большую часть свечей. Желающие участвовать в сеансе сели вокруг стола. Остальные, включая меня, расположились поодаль. Участвовать решила где-то половина гостей: сама баронесса, разумеется, ее сестра Дарья Павловна, Сила Кузьмич, господин Ребушинский и, к моему вящему удивлению, наш полицмейстер, господин Артюхин. Старшие Мироновы в полном составе от участия в забаве отказались. Даже, как ни странно, Петр Иванович. Впрочем, я плохо знал правила игры, и, возможно, двум медиумам за одной доской будет тесно. Сам я, разумеется, также остался в стороне.

— Ну что? — спросила возбужденных в предвкушении участников Анна Викторовна. — Кого Вы хотите, чтоб я вызвала?

— Трудно сказать, правда? — рассмеялась баронесса.

— А может быть, дух барона фон Ромфеля? — вмешался в процесс Петр Иванович.

— Не надо барона! — с напряженной улыбкой неожиданно резко ответила ему Екатерина Павловна. — Зачем же? Это лишнее.

Похоже, встреча с духом бывшего мужа баронессу абсолютно не прельщала.

— Дух Наполеона! — нашлась она быстро.

Анна вздохнула, соглашаясь, и принялась снимать сережки. Сидящие за столом дамы последовали ее примеру, хихикая над собой и друг другом. Не припомню такого ритуала на прошлом сеансе, который я наблюдал, но, видимо, Анна Викторовна честно отрабатывала свою роль, заботясь о театральности действа.

По ее команде сидящие за столом взялись за руки, хихикая и тут же шикая друг на друга.

Анна сохраняла полную серьезность. Она закрыла глаза, лицо стало сосредоточенным и одухотворенным.

— Бескровная жертва! — произнесла вдруг она каким-то потусторонним голосом. — Бескровная жертва.

И вдруг открыла глаза, рванулась вперед, с совершенно озверевшим лицом, выкрикивая:

— На тебе моя кровь! На тебе моя кровь!

Кажется, обращалась она к Дарье Павловне. Впрочем, трудно было сказать.

А в следующую секунду Анна страшно побледнела и потеряла сознание.