Якутские мифы - Саха θс-номохторо

Охотник вернулся домой. На той горе долгое время стояла, говорят, одинокая стена балагана. Сейчас же остались лишь следы его столбов. Люди называли их «небесными девицами» из-за тех удивительных особенностей.

Со слов Г.А. Иванова, 49 лет, Чыамайыкинский наслег Мегино-Кангаласского района. Записал П.Т. Степанов 26 июня 1945 г. АЯФ СО АН СССР, ф. 5, оп. 3, д. 648, л. 33–34.

93. Легенды о Быйаа, сыне небожителей

В древности в Мытахском наслеге нашего улуса (горный Мытаах расположен по притокам речки Сини на Вилюе-Ленском плоскогорье) жили старик и старуха; до 50-летнего возраста они не имели детей.

Однажды старик куда-то отлучился, старуха ночевала одна. Ночью вдруг она проснулась и заметила у себя на постели человека, лежащего вместе с ней; глаза и тело у него были белые, как соль, бедра и голени были подобны только что очищенным от коры обрубкам бревна, ощущение его тела было приятное.

Затем поднялся с постели и, сидя, стал обуваться. При этом он будто бы сказал:

«Я — сын Юрюнг-Айыы. Ты родишь от меня ребенка мужского пола с белыми, как соль, глазами и телом; он будет человеком, не знающим неудачи и случайной гибели, счастливым и богатым. Назовите его Быйангнаах-Быйаа (изобильно одаренный Быйаа)».

После этих слов он исчез. Старуха рассказала о ночном госте своему мужу. Старик сказал:

«Значит, от тебя родится ребенок, предопределенный волей свыше, от Юрюнг-Айыы. Теперь наша жизнь повернется к лучшему, молчи и громко не говори». (У якутов существует поверье громко не говорить о какой-либо особой удаче, счастье, чтобы они не изменили.)

На будущий год в урочное время действительно родился ребенок с указанными признаками. Через три дня после родов отпраздновали проводы Айыысыт. При этом старик-отец по завету отца-небожителя дал сыну имя Быйангнаах-Быйаа.

Ребенок благополучно вырос, возмужал, стал во всех отношениях превосходным человеком и обладал замечательным умом. Позже он стал шаманом и одновременно был князцом (главой своего наслега). Имел он будто бы семь жен.

Однажды он наткнулся на гнездо орла и там нашел «орлиное счастье» в виде светло-желтого прозрачного камня, похожего на утиное яйцо.

Когда Быйаа подошел к дереву, сам орел выпустил этот камень из своих когтей. Благодаря этому «орлиному счастью» род Быйаа был богат и счастлив в течение семи поколений. В продолжение четырех поколений потомки Быйаа были наследственными князцами и шаманами. Сын Быйаа — Догой-Кинээс, сын последнего — Борчугунаан-Кинээс, от него происходит Ньукуус-Кинээс. Известный мытахский шаман Боруочаан, кажется сын Догоя, тоже был из того же рода. Этот рассказ я слышал от ныне живого мытахского шамана Келлюенэ.

Со слов К. Амосова, 35 лет, I Малтанский наслег Кангаласского района. Записал Г.В. Ксенофонтов [1977, с. 104].

94. Идэльги-Боотур

В древние, давно прошедшие годы на речке Сола, что на восточной стороне Лены, как гласит предание, проживал богатый и сильный богатырь. Звали его Идэльги-Боотур. Многочисленной челяди, семьи и родни у него не было. Он имел одного брата по имени Джэгин-Удугуй и единственную дочь, девушку замечательной красоты. Дело было в ту пору, когда эта девушка созрела и стала уже женщиной. Сам же Идэльги был уже на склоне лет. Народная молва слагала ему хвалу и славу еще со дней его ранней юности. Его грозное имя наводило страх на весь окружающий люд. Да и сам он думал про себя:

«На сей земле большой и великий — это я!»

В народных сказках говорится о нем:

«Жил он точно пороз-бык, издающий пронзительный рев, точно молодой жеребец, остановившийся в гордой боевой позе, ибо он не имел равных соперников и ублажаем был славой в единственном числе».

Вот почему весь мелкий окрестный люд обходил его жилье сторонкой, как если бы оно было лиственничным деревом, на котором шаманы, водрузив перекрестный куочай (палка в сажень длиною в виде стрелы), подвесили шкуру скотины, заколотой в дар злокозненным абаасыларам. Когда кто-либо из именитых главарей, дальних заселенных речек присылал к нему сватов, Идэльги-Боотур неизменно ответствовал отказом, добавляя при этом:

«В чем и в каком отношении смеют они равняться с моей дочерью?»

У Идэльги-Боотура был ближайший сосед, живший на землях теперешних мельжехсинцев, по имени Кюндю, человек богатый и в той же мере родовитый, хотя и не славен был он своей мощью. В один злополучный день этот-то Кюндю прибыл к Идэльги-Боотуру и намекнул о своем желании породниться с ним. Такое поведение соседа Идэльги понял как явное и тяжелое оскорбление.