Яломиште (СИ)

   - Большая, - удивился его непониманию дед. - Вот человек-пакостник, ведёт себя как свинья и в свинью превращается. Так с ним поп Иоска бороться может молитвой, водой заговоренной, то есть святой. Крестным знамением, наконец. Потому что слово человеческое силу имеет. А лиса превращается в человека, и лисой, животной тварью, остаётся. Слово на неё не действует.

   Лямин помотал головой, услышанное до него трудно доходило.

   - Лиса, становясь человеком, разговаривать может?

   - Может.

   - Значит, слово она понимает?

   - Понимает.

   - Так как же оно на неё не действует?

   Дед Драгош сокрушённо развёл руками.

   - Поди, пойми. Но как-то она умудряется, лиса. И понимать нас и разговаривать по-нашему. Так поп говорит, что оборотня видел?

   - Яломиште. Мимо церкви пробегала, он её святой водой облил.

   - Этой твари его вода, что слону дробина.

   - А как её одолеть?

   - А зачем? - изумился дед. - Она людей не убивает, и человеку её не убить.

   Лямин подумал, стоит ли деду всё рассказывать. А потом решил, что стоит. И рассказал. Про тревоги ночные, про исчезновение Бородюка, про случай с Грицуном.

   - Бородюка вашего она не убивала, - убеждённо сказал дед Драгош. - Если только он сам в мороке заплутал, да с обрыва сверзился. А вот сержанта вашего она сильно заморочила. Как он?

   - Вроде бы как поправляется, - пожал плечами Лямин. - Выписали из госпиталя, домой поехал. Говорят, что себя, родню вспомнил. Что с ним на границе было, не помнит. И сам как замороженный.

   - Раз начал вспоминать, то всё нормально будет. Хотя саму Яломиште и не вспомнит, - убеждённо сказал дед. - Видать сильно он ей на хвост наступил, раз она его так выморочила.

   - А чем он ей помешал?

   Дед задумался:

   - Был у нас ещё в начале тридцатых случай. Водила Яломиште контрабандистов через границу. Видать и теперь какая лиса за старое взялась.

   - А как её в человечьем облике узнать?

   - Да лиса, она и есть лиса. Окрас, глаза, повадки лисьи. И речь должна быть лисья.

   Лямин шёл на заставу и думал, что по таким признакам лису не опознаешь. Какой окрас, какие повадки? Как разговорить лису в теле человека, чтобы она тявкать начала, если она в лисьем облике хохочет как человек.

   И только засыпая, вспомнил он, как поп сказал, что смотрела на него лиса по-злому. И взгляд этот был знаком.

   Взяв подробную карту прилегающей к заставе местности, стал Лямин планировать операцию. Воронина и Петручка в свои планы раньше времени посвящать не стал.

   Оттолкнулся Лямин от идеи Грицуна о проходах на правом фланге. Отметил места тревог на этом участке и обнаружил интересную деталь. На одном куске границы сработки оборудования практически не было. А Грицун пропал неподалёку. Лямин принял за гипотезу, что специально от этого места пограничников отводили. Вроде бы как там всё спокойно.

   Нашёл Лямин церковь, где поп Иоска служил, и дом на карте нашёл. И получилась линия прямая. Вот на этой линии и собрался Лямин нарушителей ловить. С оборотнем соперничать он не собирался. Оборотень в диалектический материализм не вписывался. Если его нет, то и беспокоиться не стоит. Если есть, то как с ним тягаться? А нарушитель - существо реальное. Его-то и должен пограничник ловить.

   Когда Лямин уже почти готов был к действиям, решил ещё раз с попом переговорить. Домой к нему не пошёл, в церковь тем более. А поймал батюшку в субботу на улице, когда поп в баню шёл.

   Поздоровались и Лямин только спросил:

   - Человеческие молитвы на зверя не действуют. А есть для зверя молитвы или заговоры.

   - Святые и со зверьём разговаривать могли, - начал Иоска.

   - Мы не святые, - отрезал Лямин.

   Поп помолчал:

   - Да, не святые. А жаль. Бабка моя заговор имела, говорила, что на всё действует.

   Выйди спица вся из дуба.

   Выйди рыба вся из моря.

   А ты...

   Дальше добавляешь, что тебе надо. Когда болеешь, например, то "хворь из моего тела". И так далее.

   - Выйди спица вся из дуба, - повторил Лямин. - Это что значит?

   - Ничего не значит, - осерчал поп. - Бабке помогало. Да и мне помогает иногда.

   - И на том спасибо, - закончил разговор Лямин.

   Тревога прозвучала в этот раз в полчетвёртого ночи, на левом фланге.

   Лямин отправил наряд на место сработки сигнализации, а сам взял Мамалыгина и позвал с собой Петручка.

   - Ты куда? - оторопел Петручок.

   - Нарушителей брать, о которых контрразведчики говорили.

   Они сели в УАЗик, и Лямин повёл его прочь от границы через село.

   - Ты куда? - заволновался Петручок.

   - Есть информация от местных, - сказал Лямин, совершенно не желавший объяснять, как и к каким выводам он пришёл. - У границы мы их не возьмём, а вот зайдём с другой стороны. Я предполагаю, куда они двигаться будут.

   Петручок засопел, что выражало крайнее сомнение. А вот Мамалыгин стал пристально вглядываться в предрассветный туман.

   - Сегодня равноденствие, - сказал он, словно ни к кому не обращаясь.

   И вдруг Петручок воскликнул:

   - Что там за тени?

   Лямин повернул руль и нажал на педаль газа посильнее. УАЗик запрыгал по кочкам. Кто-то метнулся от дороги в сторону.

   Мамалыгин с криком:

   - Стой, кто идёт! - выпрыгнул из машины. - Стрелять буду!

   И тут же пальнул в воздух. Человек остановился.