Читаем Ямато-моногатари полностью

Ямато-моногатари

Автор Неизвестен -- Древневосточная литература

Тамасихи ваОкасики кото моНакарикэриЁродзу-но моно ваКара-ни дзо арикэриДуша, сказали вы...Но ничего особогоВ ней и нет.Ведь всеНаходится в теле[226].

90

С той же дамой вел переписку покойный Хёбугё-но мия[227]. Однажды он известил ее: «Буду у вас», а она ответила:

Такаку томоНани-ни кавасэнКурэтакэ-ноХитоё футаё-ноАда-но фуси-во баХоть и высоки,Но чем они станут —Всего один или два —Те бамбуковые коленца?Что в них будет проку?[228]

91

Когда правый министр третьего ранга состоял еще в чине тюдзё[229], он однажды был назначен гонцом на праздник[230] и отправился туда. Прошло долгое время с тех пор, как он порвал с дамой, которую часто навещал раньше, а тут перед отъездом он попросил ей передать: «По такому-то поводу я собираюсь уехать. Понадобился мне веер, пришлите, пожалуйста». А она была женщина тонкого вкуса и, вознамерившись все отправить в надлежащем виде, послала веер очень изысканной расцветки, сильно ароматами пропитав. А на обороте веера по краю написала:

Ююси то тэИму томо има ваКахи мо арадзиУки-во ба корэ-ниОмохи ёсэтэмуПусть это считают плохой приметой,Остерегаются, но теперьДля меня нет в этом толка.Печаль свою в подарокВложив, посылаю[231].

Прочитав это, он нашел стихи полными очарования и в ответ:

Ююси то тэИмикэру моно-воВага тамэ-ниНаси то ивану ваТа га цураки нариТо, что считают плохой приметойИ чего надо остерегаться,Вы мне прислали.«Нет» не сказали же вы.Кому же должно быть горько?[232]

92

Покойный ныне Гон-тюнагон[233] в первый день двенадцатой луны того года, когда он навещал Хидари-но Оидоно-но кими[234]:

Моноомофу тоЦуки хи-но юку моСирану ма ниКотоси ва кэфу-ниХатэну то ка кикуПолон любовью к тебе,Как идут дни и месяцы —Не различаю.И в этом году, сегодня,все будет кончено – слышу я[235] —

так сложил. И еще:

Ика-ни ситэКаку омофутэфуКото-во даниХито дзутэ нара-дэКими-ни катарамуС такою силойЛюблю тебя!Хоть ради этогоПозволь поговорить с тобой самой,А не через людей...[236] —

вот так он все говорил ей, и наконец встретились они, а на следующее утро он написал ей:

Кэфу сохэ-ниКурадзарамэ я ваТо омохэдомоТаэну ва хито-ноКокоро нарикэриИ сегодняМожет ли солнце не зайти?Хоть и знаю это,Но снести [ожидания не в силах].Вот каково мое сердце[237].

93

Тот же тюнагон с давних пор посещал Сайгу-но мико[238]. Однажды должны были они назавтра встретиться, но по гаданию выпало ей стать жрицей в храме Исэ. Что тут было ему говорить? Он опечалился безгранично. И затем так сложил:

Исэ-но умиТихиро-но хама-ниХирофу то моИма ва кахи накуОмохоюру канаУ моря Исэ,Вдоль берега в тысячу хиро длиной,Их собирают,Но уж теперь там раковин нету —Так мне думается[239].

Вот каково было его стихотворение.

94

После того как скончалась Госпожа из Северных покоев, супруга ныне покойного Накацукаса-но мия[240], он взял с собой маленьких детей и поселился у правого министра Сандзё-удайдзина[241]. Когда срок траура кончился, понял он в конце концов, что не годится так жить одному, и стал подумывать о том, чтобы вскоре взять в жены Ку-но кими, младшую сестру Госпожи из Северных покоев. Родители и братья ее относились к этому благосклонно: «Отчего же нет? Пусть так и будет». Но вдруг случилось так: он узнал, что она в переписке с Сахёэ-но ками-но кими[242], главою левого конюшенного приказа, служившим тогда смотрителем дворцовых покоев. И вот, то ли это было ему неприятно, но он переехал в свое прежнее жилище. Тогда из дома правого министра, от его супруги:

Перейти на страницу: