Ямщина

Приказчик подбежал, наклонился над прилавком, и тут же один из пришедших приставил ему нож к горлу. Произошло это так мгновенно, что Феклуша, собиравшаяся мыть полы в магазине, замерла в темном коридорчике и даже не ойкнула от страха. Прижалась к стене, скрываясь за цветастой занавеской, и в широкую щель видела все, что разворачивалось прямо на ее глазах.

– Не дергайся, парень, а то у меня рука легкая, зарежу и не замечу, – пришедший, не давая приказчику выпрямиться, не убирал нож, а другой в это время уже запирал изнутри двери и задергивал шторы на окнах.

Феклуша, прижав к груди руки, не шевелилась.

– Отвечай быстро и не задумывайся. Когда Боровой уехал?

– Вчера, вчера уехал, – с готовностью отозвался приказчик.

– Хорошо. Сколько у них подвод?

– Две. И конь запасной, под седлом.

– Лошади какой масти?

– Чалая и жеребец вороной. А под седлом – серый, в яблоках.

– Ружья взяли?

– Взяли.

– Еды много?

– Полные возы.

– На сколько уезжают, говорили?

– На сколько – точно не знаю, но надолго – месяц-два, не раньше.

– Молодец. А Дюжев куда отправился?

– Хозяин в Каинск отбыл, по делам.

– Сходится! Ну, ты, парень, золотой! Торгуй дальше, но язык за зубами держи, а то я его отрежу. Чик – и нету! Вот так!

Лезвие ножа хищно блеснуло, и к ногам приказчика упал большущий кусок от полы его сюртука. Приказчик икнул, глянув под ноги, а оба господина, открыв двери, неслышно выскользнули, как испарились.

Феклуша не могла сдвинуться с места, ноги будто приросли к полу, а приказчик, медленно выпрямившись, тупо смотрел на прилавок, и видно было, что он боится оглянуться назад.

– Да ушли они, – у Феклуши прорезался голос, и она сдвинулась с места.

– Ушли? – приказчик снова икнул и вытер со лба пот, – а ты здесь была?

– Да вот, стояла…

– И ничего не видела! И не слышала! Понятно?! Это хозяйское дело – пусть разбирается, а нам с тобой под нож вставать никакого резона нет! Слышишь, что говорю?! Слышишь или нет?

– Слышу, – пролепетала Феклуша, которая все еще не могла отойти от страха.

Они вместе закрыли магазин, вместе прошли в дом, и приказчик все повторял и наказывал Феклуше, чтобы она никому ничего не рассказывала. Та согласно кивала, а вечером, уже в потемках, заседлала коня, тихонько вывела его в поводу за ворота и, перекрестившись, взобралась в седло.

– Ночью уж шибко страшно было. Скачу, а сама боюсь – вдруг не догоню, на постоялых дворах спрашивала… – Феклуша потуже перевязала шаль и, опустив глаза, попросила: – Мне бы хлебца кусочек, я как без ума выскочила, ничего не взяла…

– Хлебца ей кусочек! – взревел Боровой, – кнута бы тебе хорошего!

– За что? – растерялась Феклуша.

– А за то! Сидеть надо было и не рыпаться! Куда мы теперь с тобой? В игрушки играть?!

– Я за вас напугалась.

– Слышь, господин офицер, напугались за тебя! Я-то ей и на дух не нужон!

– Замолчи! – отчеканил Петр и вплотную придвинулся к Боровому.

Тот удивленно вскинулся, потому что стоял перед ним совершенно иной человек. Даже следа не осталось от прежнего спокойствия и равнодушия. В прищуренных глазах прорезался стальной блеск, голос наполнился нутряной силой, и Боровому в момент стало ясно, что такие глаза и такой голос могут принадлежать лишь тому, кто умеет командовать и подчинять людей своей воле. Он даже слегка отшатнулся от Петра.

– Сейчас, не сходя с этого места, – продолжал тот, – ты все расскажешь. Все! Иначе я ее забираю и уезжаю отсюда.

– А не боишься? Что Дюжев скажет? А если я скажу?

– Плевать!

Боровой помолчал, раздумывая, махнул рукой:

– Будь по твоему. Только давай до места доедем и девку покормим.

И снова их встретил угрюмый хозяин заимки. Ничего не говоря и не спрашивая, распахнул ворота.

– Скажи своей, чтоб жрать подала без задержки, девку в перву очередь накормите, – скомандовал Боровой хозяину, а затем обернулся к Петру: – Пойдем.

Уверенно поднялся на крыльцо, но в дом не пошел. В темных сенях свернул к лестнице, которая вела на чердак. Толстые сосновые перекладины заскрипели под его тяжестью, но сдюжили. На чердаке, в полной темноте, он долго шарил руками, поднимая старую пыль, затем попросил:

– Спичку запали.