Ян и Яна

Они позавтракали и поехали в Прагу в грузовике, обтянутом красной материей, и ветер весело шумел у них в ушах. Они сидели на самой передней скамье. Отец придерживал Яна и Яну за плечи. Его чисто выбритое лицо казалось Яне совсем молодым. Она ни на минуту не могла унять своего ликования. То любовалась своим необыкновенным нарядом — расшитой белой кофточкой, чёрной короткой, в крупную сборку юбкой, красными чулками, — то вскакивала, смотрела по сторонам и болтала, болтала без умолку. Ян держался совсем по-другому. Молча смотрел он на бесконечный поток переполненных людьми автомобилей и разукрашенных тракторов и всё о чём-то думал. Ещё бы! В этом году он заканчивал поселковую школу и должен был сделать выбор, где ему учиться дальше. Идти в гимназию? Или не лучше ли в школу горнозаводского ученичества? Да мало ли ещё какие планы мелькали в голове выросшего мальчика.

Яна всё время шевелила губами. Она учила наизусть русские слова, которым её научили в школке. Сегодня она их скажет в Праге.

Прага вся была разукрашена флагами, красными и трёхцветными, улицы гудели тысячами, сотнями тысяч человеческих голосов. За целую жизнь свою Яна не видела столько людей, сколько пришлось ей увидеть в один этот день. Играла музыка. Трубы оркестрантов так сверкали на солнце, что Яна даже спросила отца, не отлиты ли они из золота. Чем ближе к центру, тем на улицах становилось тесней. Звуки хлопушек, свистулек, пищалок сливались с человеческими голосами. Малыши под наблюдением зорких родителей танцевали на пьедесталах памятников. В одном месте и Вайчура поднял дочку свою на гранитный помост. Молодая женщина поставила рядом с ней буку-мальчика с надутыми губами. На нём была красная рубашка «соколёнка». Детей уговорили взяться за руки и кружиться под музыку. Получалось недурно, но в конце концов танцоры всё-таки рассорились.

Всё двигалось к центру, к Вацлавской площади.

Стройными рядами прошли подростки в мундирах с ярко начищенными пуговицами. Это были воспитанники школ имени Яна Жижки.

— А ты знаешь, кто такой был Жижка? — спросил Ян сестру.

Яна, разумеется, не знала этого.

— Он был начальник крестьянских отрядов и всегда побеждал всяких дворян и князей, хотя, между прочим, был одноглазый.

Ян Вайчура рассказал это о Яне Жижке с некоторым чувством превосходства. Сестра заглянула сначала в один его полный боевого огня карий глаз, потом в другой, и вера её в брата-защитника возросла необыкновенно.

— А жижковцы — это всё равно что русские суворовцы, — добавил Ян покровительственно. — Понимаешь?

Яна не посмела сказать, что она не понимает.

— Знаешь, что я тебе скажу? Знаешь, какая у них есть пушка? — сказал ещё Ян и осекся: тут дело уже шло о военной тайне.

Наконец и они вышли к Вацлавской площади. Здесь построились при выходе из боковой улочки делегаты Кладненского края. Для Яны нашлось место в самом переднем ряду, в цепочке взявшихся за руки детишек. Все они были одеты в яркие национальные костюмы. Чьи-то сильные руки держали над головой малышей красное полотнище с надписью: «Чёрный Кладно благодарит советских солдат-освободителей». Яна сама прочитала эти слова. Ведь с осени она уже будет ходить в настоящую школу.

— Почему же тут написано «чёрный Кладно»? — робко спросила она стоявшего позади неё брата.

— Глупая, ведь мы все — доменщики и углекопы, — ответил Ян, наклоняясь к самому её уху и боязливо оглядываясь по сторонам.

К счастью, никто не слышал их. А если бы услышал, то, конечно, удивился бы, что есть ещё глупенькие девочки, не знающие таких простых вещей.

В это время военный парад закончился, и вниз по Вацлавской площади покатились разукрашенные ветками и цветами новенькие тракторы. Сбоку отлично было видно, как они пробегали по четыре в ряд, подпрыгивая на своих резиновых колёсах. Держась за плечи водителей, на тракторах стояли дети.

Потом кладненская колонна зашевелилась, донеслись разрозненные слова команды, незнакомый человек с красной лентой на рукаве подбежал к Яне, спросил: «Ну как, подготовилась?» — но ответа ждать не стад, сунул ей в охапку огромный букет цветов и скрылся в людском водовороте. Колонна тронулась, остановилась, опять тронулась, немножко смялась на повороте и тут же выровнялась. Яна увидела спускающуюся вниз широкую площадь. С обеих сторон площади двигался поток, тесно сплетённый из человеческих рук и лиц.

Справа возвышалась небольшая трибуна.

— Смотри! Смотри! — зашептал Ян своей сестре. — Выше смотри!

Яна подняла головку и увидела висящее на стене над трибуной огромное белое полотнище, с него глядел на Яну советский солдат.

— Видишь? Это он спас тебя! — шептал Ян.

Яне хотелось оглянуться на брата, но она не решалась. Если бы она увидела глаза его, полные слёз восторга, то он, чего доброго, рассердился бы на неё;, ведь он всегда говорил, что слёзы вовсе незнакомы мальчишкам.

В это время детей стали легонько подталкивать:

— Бегите, бегите, ну что же вы!