Ян (не) для Янки

– Ай! – выворачиваюсь, давая понять, что мне неприятны прикосновения чужих лап, а сама с интересом разглядываю Шахова. Я не знаю, что должно было приключиться в его жизни, чтобы он совершенно перестал походить на себя прежнего. Неужели деньги и власть способны настолько изуродовать человека?

– Яна, Яна, Яна, – отложив мобильный, мужчина опирается подбородком на сложенные в замок руки и со скучающим видом осматривает меня с ног до головы. – Приехала, значит!

Взгляд совершенно чужой, тон голоса – холодный. Ни намёка на улыбку, ни простого «привет».

– Скорее, меня вынудили приехать, – киваю в сторону шкафообразного бугая.

– Я о ситуации в целом, – ухмыляется Шахов и небрежным движением руки предлагает сесть напротив.

– Что вы хотели, Олег Станиславович? – не схожу с места.

– Ничего, – равнодушно откидывается на спинку стула. – Составишь компанию? Не чужие вроде!

Так притворно эта фраза вылетает из уст Шахова, что не могу сдержать улыбки. Интересно, когда вчера он поганой метлой выгонял меня из своего дома, помнил, что мы, вроде как, не чужие люди?

– Хорошо! – сажусь напротив Шахова. Мне становится интересно, что он задумал. – Только я не голодна!

Сыта со вчерашнего вечера! Но, конечно, это замечание оставляю при себе.

– Кофе! – щелчком пальцев подзывает официанта.

Робко киваю: легче согласиться, чем искать объяснения для отказа. Впрочем, мой кивок остаётся без внимания: Шахов тут же приступает к стейку.

– Зачем ты приехала, Яна? – сочная говядина тает во рту собеседника, делая его речь весьма невнятной.

– Я же сказала, что меня вынудили, – тереблю в руках лямку рюкзака, что лежит на коленях. Знаю, что выгляжу с ним за столом глупо, но так мне спокойнее.

– Вынудили бросить тётку? – криво улыбается Шахов.

– А вы об этом? – перевожу дыхание. – Я учиться приехала.

– А что в нашей огромной, я бы сказал, необъятной стране, только один университет? Училась бы в своём городе!

– Но… – растерянно подбираю слова. Шахов отлично знает, как я бредила учёбой, как готовилась в старшей школе к экзаменам, как мечтала учиться в этом вузе, но делает вид, что всё позабыл. Я шла к своей цели несколько лет, так почему сейчас должна оправдываться перед человеком, которому на меня наплевать. – Я поступила честно и заслуженно! Почему нет?

– Я не умаляю твоих способностей, – Шахов поднимает руки, с зажатыми в них столовыми приборами, чуть выше. – Мы просто говорим, Яна! Не нужно воспринимать меня в штыки. Я же знаю, сколько стоит обучение в этом месте, знаю, как непросто там учиться. А ты совсем одна! Вот и волнуюсь!

– Я поступила на бюджет, – зачем-то уточняю, теряясь в собственных ощущениях. Шахову я не верю. Словам его масляным. Заботе притворной. Но и грубить не хочу: я всё ещё помню его другим.

– Это здорово, – разжёвывая очередной кусок говядины, вещает отец Яна. – А живёшь как? Где? На что? Может, помощь нужна?

– Нет, спасибо! – отрезаю чётко, по-военному. – У меня квартира здесь и работа. Я ни в чём не нуждаюсь.

– Ох, какая самостоятельная, – усмехается Шахов, смачивая горло глотком вина. – Или обиделась? На вчерашнее?

Конечно, обиделась! Конечно, мне больно! В жизни Шахова всё хорошо, а значит, моя оплошность четыре года назад никак не отразилась на его судьбе. Так заслужила ли я подобного обращения? Вот только ответить не успеваю. Рядом начинает суетиться официант, перетягивая внимание на себя.

– Обиделась! – констатирует Шахов, стоит нам снова остаться одним. – Значит, так и не поумнела за все эти годы!

Его слова плетью проходятся по нервам, а прищуренный взгляд пугает до чёртиков! Мысленно повторяю, что бояться мне нечего: это же дядя Олег, папин друг, наш сосед, отец Яна… Но отчего-то внутри всё сотрясается от мелкой, навязчивой дрожи.

– На правду обижаться глупо, девочка моя! Как и пытаться в одиночку сдвинуть локомотив. А теперь хорошенько подумай и дай мне ответ: зачем ты сюда приехала?

– Я же уже сказала, что…

– Байки про учёбу и счастливую жизнь в хрущёвке будешь вешать на уши кому-нибудь другому! – сиплым басом перебивает меня Шахов. – Давай начистоту! Узнала, что Ян теперь завидный жених и решила попытать счастья?

– Нет! – отчаянно кручу головой. – Я не знала…

– Что у него невеста есть, не знала? А как поняла, на Сашку перекинулась?

– Что вы такое говорите, Олег Станисла…

– Молчать, дрянь! – кулак Шахова с размаху приземляется на стол. Неприятное дребезжание посуды сменяется чёрным пятном на белоснежной скатерти, а я остаюсь без кофе. – Лёгкой жизни захотелось? Ну так давай договоримся. Сколько?

– Сколько? – переспрашиваю одними губами, наблюдая, как расползается пятно от американо.

– Яна, таких как ты я вижу насквозь, не стоит сильно вживаться в роль, – минуя шум в ушах, слова Шахова не сразу доходят до сознания. – Быстрее договоримся – быстрее каждый из нас вернётся к своим делам! Во сколько ты оцениваешь свободу моей семьи от своего присутствия?

– Мне от вас ничего не надо! – вскакиваю со стула, прижимая рюкзак к груди. Я не ошиблась: Шахов давно потерял человеческое обличие.