Ян (не) для Янки

– Ого, крутая! – перетягивает на себя внимание Игнат. – Можно я поближе посмотрю. Прикольно получилось!

– Я слышала, что делать татуировку в этом месте безумно больно, да? – вступает в разговор Ульяна, да только я не могу вымолвить и слова в ответ.

Внутри всё немеет от волнения и прикованных ко мне взглядов. Наши с Яном две переплетённые «Я» слишком яркие, а громкое «Навсегда» под ними не оставляет места полёту фантазии. Любой, кто хоть раз видел эту татуировку на руке Шаха, сейчас без проблем угадает её на моём боку. Мы не просто случайные знакомые с Яном – теперь об этом достоверно известно всем!

Шахов смотрит на мой обнажённый живот разъярённым быком. Наше прошлое, которое он так старательно прятал от любопытных глаз, и в первую очередь от Бельской, теперь лежит на поверхности. Ему стыдно? Противно? Тошно? Не знаю! Стального цвета взгляд кажется остекленелым и пустым. Зато реакция Дианы говорит сама за себя: в глазах девушки блестят слёзы, а ладони нервно сжимаются в кулаки.

Дрянь! Какая же ты дрянь, Талеева! Ненавижу! – шипит Бельская и моментально встаёт. Резво перекинув ногу через скамейку, на огромных шпильках она несётся в сторону ворот, не замечая бьющих в лицо капель дождя и не скупясь на выражения!

– Игра закончена! – вопит Филатов и накидывает на меня свою толстовку. А затем, крепко обхватив за плечи, тихо шепчет: – Иди в дом! Прошу!

Но я не могу шелохнуться. Даже просто кивнуть. Смотрю в глаза Яна и мысленно умоляю не отрекаться от меня, не лишать самого ценного – нашего прошлого!

– Даяна! – шипит Филатов и с силой тянет за собой. – Простынешь!

Только мне наплевать! С растерзанным сердцем смотрю, как Шахов отводит от меня взгляд, медленно встаёт из-за стола и выбирает Бельскую.

Я не помню, как оказываюсь в руках Фила, не замечаю, как тот заносит меня в дом, не слышу его слов и совершенно ничего не чувствую. Сашка усаживает меня на кровать, а сам опускается на пол. Обхватив мои колени, мотает головой и смотрит на меня снизу вверх. В его глазах неприкрытая жалость и желание помочь. Он хочет что-то сказать, но то ли не может подобрать слов, то ли больше не видит в них смысла.

С улицы доносятся обрывки грубых фраз и истеричных заявлений Бельской. Ей больно, обидно, мерзко! Обо мне Шахов забыл, её – обманул! Да только жалости к чувствам Дианы я совершенно не испытываю.

– Побудь здесь, хорошо? – просит Филатов и тёплой ладонью касается щёки. – Она успокоится. Всё образуется.

– Мне всё равно, – произношу отрешённо. Мне правда становится безразлично происходящее во дворе.

– Ты вся дрожишь, – Фил перехватывает мои ладони и слегка сжимает их. Потом встаёт и, едва коснувшись губами спутанных волос, идёт к выходу. – Я принесу чай.

Хочу сказать, что ничего не надо, но истошный визг Бельской за окном, вынуждает прикрыть рот и интуитивно зажать ладонями уши. Её децибелы сводят с ума!

Филатов возвращается минут через двадцать, когда крики за окном сходят на нет. На тумбочку возле кровати ставит огромную чашку с чёрным чаем, а рядом кладёт две конфеты с медвежатами на обёртке.

– Всё ещё любишь его? – спрашивает в лоб прежде, чем снова оставить меня в одиночестве. Мы никогда не говорили с Филатовым по душам, но уверена, Сашка знает гораздо больше Бельской о прошлом брата.

– Не отвечай. Сам вижу, – усмехается блондин, спиной подпирая косяк. – Игнат увёз Ди в город.

– Почему не Ян?

– Слишком много штрафных в его организме, – хохочет Филатов. – Ладно, мне нужно вернуться к гостям. Если хочешь, присоединяйся. Все успокоились.

– Можно я останусь в доме?

– Оставайся, – кивает Фил, оттолкнувшись от стены, но прежде, чем скрыться из вида, добавляет:

– Ян в моей комнате. На твоём месте я бы его сейчас не трогал.

Нервный смешок срывается с губ, а взбудораженное состояние мешает здраво воспринимать услышанное. Мне бы запереться с чашкой горячего чая, а ещё лучше вызвать такси и вернуться в город, но ноги сами несут меня к запретной комнате напротив. Сгорая от желания выяснить всё раз и навсегда, я нахрапом врываюсь в спальню Фила и тут же жалею о своей несдержанности.

Шахов стоит у окна и, прислонив к уху мобильный, сосредоточенно провожает взглядом крупные капли дождя, усердно прокладывающие себе дорожки по стеклу вниз.

– Я перезвоню! – бросает он собеседнику и, смерив меня тяжёлым взором, упирается в мобильный.

Стою у порога, как дура, и не знаю, куда себя деть. Смелость даёт дёру, а слова бисером рассыпаются под ногами.

– Что тебе? – не выдерживает затянувшегося молчания Шахов. Голос равнодушный и, как обычно, холодный, под стать слякоти за окном.

– Ян, – получается хрипло. В горле першит от слёз. – Посмотри на меня! Это же я.

– Ну, дальше что? – Шахов бросает беглый взгляд в мою сторону и снова зависает в мобильном.

– Ничего, – бормочу сдавленно, чувствуя, что любые слова улетят в пустоту. Хочу развернуться и убежать: моя дурацкая любовь ему не нужна. Совсем. Его же прошла. Давно. Бесследно. Да и была ли она?