Ян (не) для Янки

Мы выходим к гостям минут через десять. Настроение на нуле. Улыбка едва держится на губах. Впервые за этот день хочется воспользоваться выделенной мне комнатой и спрятаться ото всех.

За столом шумно и, наверно, весело. Парни наперебой выкрикивают тосты, делятся воспоминаниями и отпускают глупые шутки. Девчонки, отчаянно поддерживая своих кавалеров, как одна поддакивают и заливисто смеются. Но вся эта суета проносится мимо. Мне до безумия неуютно и холодно. Притворные объятия Филатова совершенно не согревают, а ледяной взгляд Шахова отбивает аппетит. Но больше всего, как ни странно, раздражает Диана. Повиснув на плече своего жениха, она свысока наблюдает за происходящим, брезгливо морщит нос и каждую секунду пытается вынудить Шахова поехать домой.

– А давайте сыграем! – басовитый голос Игната заглушает все остальные, перетаскивая на себя внимание собравшихся.

– Во что? – Борзый жадно откусывает шашлык, а затем смачно облизывает пальцы.

– В бутылочку, – ржёт Лёша, изрядно повеселев от выпитого.

– Нет! Фигня! Да вы что? – доносится со всех сторон, а я с облегчением выдыхаю. Никогда бы не подумала, что эти ребята балуются подобными играми.

– Тогда в признания, – пищит Катя, прижимаясь к Игнату.

– Лучше в «Паранойю», – возражает Ульяна, симпатичная блондинка, внешне чем-то похожая на Бельскую.

– Я за признания,– вступается Боря и обводит девчонок масленым взглядом. – Но при условии, что проигравшие парни пьют штрафную, а прекрасные леди снимают что-нибудь из одежды.

– Иди в баню, Борзый, – верещит Уля. – Холодно!

– Детский сад! – фыркает Бельская.

– Играем! – выносит вердикт Шахов, чмокая свою Ди в макушку, а меня награждая колючим взглядом.

Тут же со всех сторон начинают сыпаться признания: я никогда не ел жареных кузнечиков, я никогда не плавала в море голышом, я никогда не пел с Мадонной дуэтом… Все смеются, а парни то и дело несут «наказание», если вдруг то или иное действие имело место в их жизни раньше.

– Я никогда не носила шпильки, – произношу первое, что всплывает в голове, когда очередь доходит до меня. Моё признание мгновенно вызывает бурю оваций со стороны парней. Девушки же недовольно фыркают и приступают снимать с себя самое ненужное.

– Надо было сразу начинать с Яны, а то кузнечики, Мадонна, – хохочет Игнат, а Фил прижимает меня к себе чуть ближе. – Саня, теперь ты.

– Я никогда не обнимал одну девушку, думая о другой! – произносит вполне серьёзно Филатов, а мне становится неловко.

– Ты врёшь! – шепчу тихо-тихо, чтобы больше никто не услышал.

– В этой игре нельзя врать, – щёлкает меня по носу указательным пальцем Фил и подмигивает. А я замечаю, как некоторые парни тянутся за штрафной, в том числе и Ян.

– Я никогда не была брюнеткой, – довольная своей маленькой местью, Ульяна смотрит на меня, поджав губки. В этой компании брюнетка только я, а потому стягиваю с себя шарф и с улыбкой откидываю тот в сторону.

– Я никогда не училась на бюджете, – поддерживает подругу Катя, а мне приходится распрощаться ещё и с курткой. На улице не так уж и холодно, поэтому и эту потерю я переношу легко.

– Ты всегда можешь выйти из игры!– нашептывает Филатов, заботливо согревая меня в своих объятиях.

– И проиграть? – верчу головой. – Ни за что!

Доставлять подобное удовольствие Бельской не собираюсь!

– Я никогда не летал на самолёте, – хохочет Женя, а потом в качестве извинений пожимает плечами. – У меня аэрофобия.

Аэрофобия Жени стоит мне кроссовок, а нелюбовь Игната к лошадям – ещё и носок.

– Надоело, – подает голос Фил, ощущая, как я начинаю дрожать в его руках и совсем не от излишней близости к упругому телу парня. – Давайте сменим игру.

– Поддерживаю! – голосит с противоположного конца стола Шах.

– Я ещё не признавалась, – шипит Бельская, а я судорожно думаю, что ещё смогу снять. Верится с трудом, что Диана не захочет отыграться на мне за томатный сок, тем более таким невинным способом.

– Ди, давай без приколов, – цедит Шахов, то ли умирая со скуки, то ли от волнения за меня. И как только вышло так, что я проигрываю по всем фронтам?

– Любимый, ну конечно, – Бельская домашней кошкой льнёт к груди Шаха, а затем запросто разбивает мои надежды в пух и прах. – Я никогда не попадала в аварию.

Не понимаю, откуда эта дрянь знает про моё прошлое, да только по правилам игры мне снова предстоит с себя что-то снять, а Филатову – пить. Вижу, как скалится Шахов, чувствую, как напрягается всем телом Фил, и не дожидаясь споров, встаю на ноги и снимаю с себя свитер, благо под ним остаётся спортивный топ. Чёрный, короткий, на тонких бретелях. Он словно вторая кожа вплотную прилегает к телу и ненароком оголяет живот, делая нашу с Шахом маленькую тайну достоянием общественности. Кожа моментально покрывается мурашками, и на сей раз не от холода.

– Это что? – давится словами Бельская, нацелив на меня дрожащий палец. – Тату?

Ну, конечно! Она наверняка видела такой же рисунок на руке Яна и сейчас её две извилины бьются в истерике, переваривая информацию. Бельская, безусловно, недалёкая, но здесь даже она всё понимает.