Читаем ЯНИЧАРСТВО ЯК ПСИХІЧНА ХВОРОБА полностью

ЯНИЧАРСТВО ЯК ПСИХІЧНА ХВОРОБА

Василь Триліс

Культурология18+
<p>Василь Триліс(НДІ Українознавства)</p><empty-line></empty-line><p>ЯНИЧАРСТВО ЯК ПСИХІЧНА ХВОРОБА</p>

Нікому так не шкодить демократія, як тим, хто до неї доріс.

(Щось подібне казав

Вацлав Гавел.)

Якщо говорити про Україну, то слова Гавела стосуються не окремих осіб чи верств, а всього народу. Українці доросли до демократії так давно, що одержані за неї кривди вже не вмістити ні в який перелік. Демократія породжується здоровим трудовим способом життя – а іншого життя на нашій землі могли бажати тільки загарбники. Демократичні форми урядування, виробництва, торгівлі і навіть військового устрою завжди були питомими, природними для України.

Уже князівські чвари примусили українців задуматися над необхідністю демократичного суспільного ладу як логічного продовження всього попереднього історичного шляху. Задуматися – одне, а додуматися – інше. Першою довідкою про те, що українці думали недарма, стала „Руська правда”.

Подібне просвітлення зійшло й на американців після їхньої громадянської війни. Власне, всі західні народи наблизилися до ідеї демократії через смугу громадянських воєн; далі у них почалась епоха реального демократичного будівництва, яка триває й сьогодні. Американцям у цьому взагалі ніхто не заважав, а європейці трохи погризлися; ображені німці навіть улаштували пару світових воєн, але зрештою всі залишилися живі й дійшли згоди. Принаймні, у них там є досить тривкі орієнтири, встановлені Великою французькою революцією.

А що ж українці?

Усвідомлення того, що демократія необхідна для побудови міцної української держави, почалося ще в період розпаду Київської Руси, а в конституції Пилипа Орлика воно знайшло своє завершене вираження. І це не було схоластичне мудрування окремих просвітителів – за законами демократії розвивалася вся країна. Досить згадати демократичний устрій козацького війська, судових органів, чумацьких та інших промислів, масову освіченість, високу побутову та звичаєву культуру, високу моральність – ці риси українців завжди вражали наших гостей, навіть незваних.

Та, на жаль, ще більше вражали їх наші багатства – родюча земля, багаті надра, роботящі довірливі люди.

Україні не повезло з сусідами. Саме в ту добу, коли конституція Орлика мала б знайти своє державне втілення і стати реальним взірцем для Європи, всі наші сусіди палали священним вогнем загарбання. Їх теж можна зрозуміти. Ні такої багатющої природи, ні тисячолітньої звички працювати й ладувати з нею їм Бог не дав. Їм просто нічого іншого не залишалося, як їсти Україну поїдом. Що вони й робили. Дарма билися в їхніх тенетах наші провідники, дарма намагались укласти спілку з одними сусідами проти інших, дарма сподівалися на допомогу віддаленіших шведів, чи німців, чи французів… Окупація була неминучою, і після Полтави вона вже не припинялась. І не припиняється.

Перспективи окупації складають окрему інтригу, але зараз нас цікавлять її поточні наслідки.

Наслідки тривалого панування одного народу над іншим досить добре вивчені, оскільки історія дає на це безліч прикладів. Серед тих наслідків є, так би мовити, класичні – руйнація національної економіки і встановлення колоніальної, приниження національної гідності, пониження морального й культурного рівня народу і т. д.; але є й специфічні для кожного конкретного випадку. Україні не повезло й тут: її окупант мало відрізнявся мовою й релігією від окупованого народу, що створило ілюзію “возз’єднання” і прирекло підкорених на особливо тяжку й глибоку психічну травму, відому як комплекс “меншовартості”, або “меншого брата”. Найтяжчим виявом цієї травми є яничарство.

Яничарство як хворобу, здається, ніхто не вивчав. І це не диво, бо психічні хвороби взагалі неохоче усвідомлюються: сам душевнохворий (п’яниця, наркоман, релігійний фанатик і т. ін.) нізащо не визнає себе хворим, оскільки сам же вибрав собі цей спосіб втечі від страждань і повертатися до них йому немає резону; а ближнім значно простіше трактувати його як злочинця та ізолювати або самим ізолюватися, ніж лікувати.

Я дозволю собі запропонувати визначення суті сучасного яничарства, розуміючи, що ця суть ніколи не дає себе побачити без машкари.

Яничарство – це свідомий перехід на бік противника, але з підсвідомим багажем своєї первинної (рідної, природної) культури і відповідним комплексом вини перед нею.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Архетип и символ
Архетип и символ

Творческое наследие швейцарского ученого, основателя аналитической психологии Карла Густава Юнга вызывает в нашей стране все возрастающий интерес. Данный однотомник сочинений этого автора издательство «Ренессанс» выпустило в серии «Страницы мировой философии». Эту книгу мы рассматриваем как пролог Собрания сочинений К. Г. Юнга, к работе над которым наше издательство уже приступило. Предполагается опубликовать 12 томов, куда войдут все основные произведения Юнга, его программные статьи, публицистика. Первые два тома выйдут в 1992 году.Мы выражаем искреннюю благодарность за помощь и содействие в подготовке столь серьезного издания президенту Международной ассоциации аналитической психологии г-ну Т. Киршу, семье К. Г. Юнга, а также переводчику, тонкому знатоку творчества Юнга В. В. Зеленскому, активное участие которого сделало возможным реализацию настоящего проекта.В. Савенков, директор издательства «Ренессанс»

Карл Густав Юнг

Культурология / Философия / Религиоведение / Психология / Образование и наука
Культура древнего Рима. В двух томах. Том 2
Культура древнего Рима. В двух томах. Том 2

Во втором томе прослеживается эволюция патриархальных представлений и их роль в общественном сознании римлян, показано, как отражалась социальная психология в литературе эпохи Империи, раскрывается значение категорий времени и пространства в римской культуре. Большая часть тома посвящена римским провинциям, что позволяет выявить специфику римской культуры в регионах, подвергшихся романизации, эллинизации и варваризации. На примере Дунайских провинций и римской Галлии исследуются проблемы культуры и идеологии западноримского провинциального города, на примере Малой Азии и Египта характеризуется мировоззрение горожан и крестьян восточных римских провинций.

Александра Ивановна Павловская , Виктор Моисеевич Смирин , Георгий Степанович Кнабе , Елена Сергеевна Голубцова , Сергей Владимирович Шкунаев , Юлия Константиновна Колосовская

Культурология / История / Образование и наука
Крылатые слова
Крылатые слова

Аннотация 1909 года — Санкт-Петербург, 1909 год. Типо-литография Книгоиздательского Т-ва "Просвещение"."Крылатые слова" выдающегося русского этнографа и писателя Сергея Васильевича Максимова (1831–1901) — удивительный труд, соединяющий лучшие начала отечественной культуры и литературы. Читатель найдет в книге более ста ярко написанных очерков, рассказывающих об истории происхождения общеупотребительных в нашей речи образных выражений, среди которых такие, как "точить лясы", "семь пятниц", "подкузьмить и объегорить", «печки-лавочки», "дым коромыслом"… Эта редкая книга окажется полезной не только словесникам, студентам, ученикам. Ее с увлечением будет читать любой говорящий на русском языке человек.Аннотация 1996 года — Русский купец, Братья славяне, 1996 г.Эта книга была и остается первым и наиболее интересным фразеологическим словарем. Только такой непревзойденный знаток народного быта, как этнограф и писатель Сергей Васильевия Максимов, мог создать сей неподражаемый труд, высоко оцененный его современниками (впервые книга "Крылатые слова" вышла в конце XIX в.) и теми немногими, которым посчастливилось видеть редчайшие переиздания советского времени. Мы с особым удовольствием исправляем эту ошибку и предоставляем читателю возможность познакомиться с оригинальным творением одного из самых замечательных писателей и ученых земли русской.Аннотация 2009 года — Азбука-классика, Авалонъ, 2009 г.Крылатые слова С.В.Максимова — редкая книга, которую берут в руки не на время, которая должна быть в библиотеке каждого, кому хоть сколько интересен родной язык, а любители русской словесности ставят ее на полку рядом с "Толковым словарем" В.И.Даля. Известный этнограф и знаток русского фольклора, историк и писатель, Максимов не просто объясняет, он переживает за каждое русское слово и образное выражение, считая нужным все, что есть в языке, включая пустобайки и нелепицы. Он вплетает в свой рассказ народные притчи, поверья, байки и сказки — собранные им лично вблизи и вдали, вплоть до у черта на куличках, в тех местах и краях, где бьют баклуши и гнут дуги, где попадают в просак, где куры не поют, где бьют в доску, вспоминая Москву…

Сергей Васильевич Максимов

Публицистика / Культурология / Литературоведение / Прочая старинная литература / Образование и наука / Древние книги