Янки при дворе короля Артура

И въ то же мгновеніе тринадцать орудій стали изрыгать смерть на эти десять тысячъ человкъ. Одну минуту они еще продержались подъ этимъ огненнымъ потопомъ, потомъ прорвались, ставъ лицомъ и устремились по направленію ко рву, какъ солома отъ втра. Боле четвертой части ихъ силъ не достигло до вершины высокой насыпи, три четверти достигли до нея, но утонули.

Не прошло какихъ-нибудь десяти минутъ, какъ мы открыли огонь, а уже почти вся вооруженная сила была уничтожена; кампанія кончилась; мы, пятьдесятъ четыре человка, сдлались распорядителями Англіи! Двадцать пять тысячъ человкъ лежали убитыми вокругъ насъ!

Но какъ измнчиво счастье! Въ самый короткій промежутокъ времени — въ какой-нибудь часъ — случилось нчто такое по моей собственной вин, что… но у меня не хватаетъ духа написать этого. Пусть этимъ и оканчивается мое повствованіе.

ГЛАВА ХХ. Постскриптумъ Кларенса.

Я, Кларенсъ, долженъ продолжать это за него. Онъ предложилъ мн отправиться вдвоемъ и посмотрть, нельзя-ли оказать какой либо помощи раненымъ. Я ршительно воспротивился такому проекту, сказавъ ему, что если тамъ много раненыхъ, то мы будемъ не въ силахъ помочь имъ всмъ, и мало что можемъ для нихъ сдлать; кром того, съ нашей стороны будетъ крайне неблагоразумно имъ довряться. Но его рдко можно было отклонить отъ того, что онъ разъ задумалъ; такимъ образомъ, мы разобщили токъ въ оградахъ, взяли съ собой небольшую свиту, переправились черезъ груды тлъ убитыхъ рыцарей и прошли на поле. Первый раненый, обратившійся къ намъ съ просьбою о помощи, сидлъ на земл, прислонившись головою къ трупу своего убитаго товарища. Когда Патронъ наклонился надъ нимъ и сталъ съ нимъ говорить, раненый узналъ его и нанесъ ему ударъ мечемъ. Это былъ рыцарь сэръ Меліагрэунсъ, какъ это я узналъ, разломавъ его шлемъ. Боле онъ уже не просилъ о помощи.

Мы отнесли Патрона въ погребъ, перевязали ему рану, какъ можно тщательне; къ счастью, рана не оказалась особенно серьозною. Въ этомъ дл намъ помогалъ Мерлэнъ, хотя мы вовсе этого и не подозрвали. Онъ былъ переодтъ женщиною и казался намъ самою добродушною поселянкою; онъ явился къ намъ съ гладко выбритымъ лицомъ коричневаго цвта, мы полагали, что это было отъ сильнаго загара — нсколько дней спустя посл того, какъ Патронъ былъ раненъ и предложилъ готовить для насъ кушанье; онъ, между прочимъ, объяснилъ намъ, будто бы вс его родные отправились въ новый лагерь, который формировали враги и что вотъ онъ или, лучше сказать, она осталась совершенно одна и умираетъ съ голоду. Патронъ поправлялся и теперь занятъ былъ окончаніемъ своей рукописи.

Мы были очень довольны, что къ намъ явилась эта женщина, такъ какъ у насъ недоставало рукъ для такой работы. Вотъ, видите-ли, мы попались въ ловушку, которую сами себ устроили. Если намъ оставаться здсь, то посянная нами смерть убьетъ насъ; если же мы двинемся изъ нашей засады, то мы не можемъ долго оставаться непобдимыми. Мы побдили, но въ свою очередь и сами оказались побжденными. Патронъ сознавалъ это и мы вс также это сознавали сами. Если бы намъ отправиться въ одинъ изъ новыхъ лагерей и какъ-нибудь уладить дло миромъ съ нашими врагами, но Патронъ не могъ еще выходить, и я заболлъ однимъ изъ первыхъ, отравившись зловоніемъ, распространяемымъ трупами этихъ тысячей убитыхъ. Другіе тоже ослабли. Завтра…

Завтра. Вотъ оно наступило это завтра, а съ нимъ пришелъ и конецъ. Я проснулся около полуночи и увидлъ, что наша старая вдьма длаетъ въ воздух какіе-то странные знаки надъ головою и лицомъ Патрона, меня удивило, что бы это такое означало. Вс, за исключеніемъ часового при динамо, были погружены въ глубокій сонъ; не слышно было ни звука. Женщина кончила свое таинственное сумасбродство и на цыпочкахъ направилась къ двери. Я позвалъ ее:

— Остановитесь! Что вы тутъ такое длали?

Она остановилась и сказала тономъ самаго злораднаго удовлетворенія:

— Вы были побдителями, теперь вы побжденные! Т погибли и вы погибнете. Вы вс должны здсь умереть, кром него. Онъ теперь спитъ и долженъ проспать тринадцать столтій. Я Мерлэнъ!

Затмъ у него сдлался такой припадокъ смха, точно онъ былъ пьяный; тутъ онъ коснулся одной изъ нашихъ проволокъ и его ротъ такъ и остался раскрытымъ; повидимому, онъ все еще смется. Я полагаю, что на его лиц сохранится этотъ окаменлый смхъ, пока его тло не превратится въ прахъ.

Патронъ не шевелится, спитъ, какъ камень. Если онъ не проснется сегодня, то уже будетъ ясно, какого рода этотъ сонъ; мы перенесемъ его тло въ самый отдаленный уголокъ погреба, гд никто его не найдетъ, чтобы надъ нимъ глумиться. Что же касается до насъ, остальныхъ, то если кому-либо удастся уйти изъ этого мста, тотъ долженъ записать этотъ фактъ въ рукописи и непремнно скрыть ее вмст съ Патрономъ, нашимъ добрымъ и дорогимъ начальникомъ, такъ какъ это его собственность, какъ живого, такъ и мертваго.

КОНЕЦЪ РУКОПИСИ.

Эпилогъ. P. S. М. T.