Янки при дворе короля Артура

"Вашъ генералъ поздравляетъ васъ! Гордясь своею силою и тщеславясь своею извстностью, страшный врагъ вооружился противъ васъ. Вы были готовы. Столкновеніе было очень кратковременное. На вашей сторон осталась слава. Побда, одержанная вами — небывалый примръ въ исторіи. До тхъ поръ, пока планеты будутъ двигаться по своимъ орбитамъ, битва при Песчаной Полос не изгладится изъ памяти людей.

Патронъ".

Я прочиталъ это и меня осыпали громкими апплодисментами. Тогда я прибавилъ еще слдующее примчаніе:

— Война съ англійскою націею, какъ съ націею, уже приближается къ концу. Нація удалилась и съ поля битвы и съ театра войны. Пока ее убдятъ вернуться, война уже будетъ окончена. Англійскіе рыцари могутъ быть убиты, но ихъ нельзя побдить. Мы знаемъ, что намъ предстоитъ. Пока одинъ человкъ изъ этихъ людей еще живъ, наша задача не можетъ быть кончена и война не должна прекращаться. Мы убьемъ ихъ всхъ. (Громкія и продолжительныя рукоплесканія).

Я поставилъ пикетъ на насыпи, воздвигнутыя послднимъ взрывомъ — проще сказать, назначилъ двухъ юношей на караулъ, которые возвстили бы намъ о приближеніи непріятеля.

Затмъ я послалъ одного инженера и съ нимъ сорокъ человкъ къ одному пункту, лежащему къ югу отъ нашихъ линій; тамъ находился горный ручей и необходимо было отвести его русло такъ, чтобы этотъ ручеекъ приходился внутри нашихъ линій и чтобы я могъ имъ пользоваться, когда въ этомъ встртится необходимость. Эти сорокъ человкъ были раздлены на два отряда, по двадцати человкъ въ каждомъ; они должны были сойтись вмст черезъ два часа. Въ теченіе десяти часовъ вся работа была исполнена.

Наступила ночь и я снялъ съ караула мой пикетъ. Тотъ караулъ, который находился на сверной сторон, донесъ, что видлъ вдали лагерь, но только въ подзорную трубу. Кром того, онъ донесъ, что нсколько рыцарей хало по направленію къ намъ и, что они загнали къ нашимъ линіямъ нсколько головъ скота, сами же рыцари не подходили слишкомъ близко. Это было именно то, чего я ожидалъ. Видите-ли, они насъ поняли; они хотятъ знать, сыграемъ-ли мы опять такую ужасную шутку или нтъ. Впрочемъ, ночью они станутъ нсколько смле. Я былъ убжденъ, что догадался о ихъ намреніи, такъ какъ именно это же самое предпринялъ бы и я на ихъ мст, если бы былъ такимъ же невждою, какъ они. Я сообщилъ это Кларенсу.

— Я думаю, что вы правы, — сказалъ тотъ, — имъ непремнно нужно будетъ испытать.

— Но разъ они пожелаютъ это испытать, то будутъ обречены на смерть.

— Это ужасно, Кларенсъ! Положительно беретъ жалость!

Это разстроило меня до такой степени, что я положительно не находилъ покоя, думая объ ужасныхъ послдствіяхъ. Наконецъ, для того, чтобы успокоить мою совсть, я написалъ посланіе рыцарямъ:

"Высокоуважаемому военачальнику рыцарскихъ инсургентовъ въ Англіи. Вы боретесь напрасно. Мы знаемъ ваши силы, если только можно имъ дать такое названіе. Мы знаемъ, что, самое большее вы можете выставить противъ насъ, двадцать пять тысячъ рыцарей. А между тмъ вы не будете имть ни малйшаго успха. Поразмыслите только: мы хорошо укрплены, хорошо снабжены припасами и снарядами. Насъ 54. Вы спросите кого? Человка?

Нтъ; насъ пятьдесятъ четыре ума, наиболе способныхъ въ мір; побороть насъ положительно невозможно, это все равно, что если бы легкія морскія волны силились бы разбить гранитныя преграды Англіи. Обдумайте хорошенько. Ради вашихъ семей мы даруемъ вамъ жизнь; не отвергайте этого дара. Это все, что мы можемъ для васъ сдлать: положите оружіе; сдайтесь безусловно на сторону республики и все будетъ забыто.

Подписано: Патронъ".

Я прочиталъ посланіе Кларенсу и предложилъ ему отправить его, вывсивъ сначала флагъ перемирія. Онъ засмялся, свойственнымъ ему саркастическимъ смхомъ и сказалъ: