Янтарь рассеивает тьму. Асдэм

– Модао так серьезен. За кого ты меня принимаешь? Конечно, ничего плохого не случится и никто не пострадает, я берегу свой город и народ.

– Угу, – буркнул Люциан. – Я совсем не сомневаюсь в твоей бережливости, особенно после дела о бутылке бесконечного вина, когда ты своей силой замучил несколько десятков демонов.

Кай хохотнул и разлил настойку по чашам.

– Но я ведь тогда никого не убил!

От этого аргумента Люциан закатил глаза.

Они пили, сидя напротив друг друга. Кай наполнял чаши быстрее, чем Люциан успевал перевести дух, и было непонятно, то ли он специально не давал организму заклинателя приспособиться к алкоголю, то ли сам предпочитал такой темп.

– Между нами правда ничего не изменилось после того, как ты все узнал? – спросил Кай, опрокинув в себя десятую пиалу.

– А между нами что-то было?

– А разве не было? – Кай подпер щеку ладонью.

Люциан посмотрел на него затуманенным взглядом. Он вдруг припомнил один их совместный поступок, помогший спасти всех от демона снов, и нахмурился, став предельно серьезным.

– Я бы предпочел забыть об этом, – почти трезво произнес он.

– Боюсь, мне будет сложно выкинуть из головы столь занимательные воспоминания. – Кай подлил напиток и протянул шпажку с сыром.

Люциан принял еду, после чего они чокнулись и залпом выпили.

– Не вижу ничего занимательного в тех воспоминаниях, – закусив, ответил он.

– Владыка Луны меня обижает. Я думал, тебе интересно проводить со мной время, а сейчас слышу, что ты даже не счел его занятным?

Осознав, что они говорят о разных вещах, Люциан почувствовал себя дураком и поспешил осушить еще одну пиалу, чтобы отвлечься.

– Оставим это, – сказал он. – Я не стану забывать то, что нас связывало.

Кай усмехнулся и поднял кувшин, вновь наполняя чужую чашу.

После пятнадцати (а может быть, и тридцати) пиал Люциан начал учить его оригами. Когда они пытались свернуть журавля из тканевой салфетки, Кай спросил:

– Как тебе это удается? У меня не получается.

– Ты просто недостаточно аккуратен. Не торопись, – наставлял Люциан, тыча в неровный угол. – Нужно разгладить все углы, чтобы они обрели острую форму. Дай покажу. – Он отобрал журавля.

Кай криво улыбнулся и придвинулся к Люциану, который за время попойки с места напротив переселился на стул по соседству. Уткнувшись подбородком в его плечо, демон внимательно следил за чужими действиями, за тем, как тонкие аккуратные пальцы ловко управляются с салфеткой.

У Люция кружилась голова, перед глазами все расплывалось, но руки работали по привычке. При помощи оригами доставлялись письма в клан Неба, и поскольку Люциан, будучи владыкой своего клана, часто переписывался с кланом Неба, то журавлей мог складывать даже во сне.

– Вот. – Он едва не ткнул готовой птичкой в лицо Кая. – Так ты должен был сложить его, а не слепить ту кривую собаку.

– Это была вовсе не собака, – проворчал Кай ему на ухо. – Я постоянно отвлекался на тебя и неосознанно начал складывать портрет.

Люциан в удивлении открыл рот, но почти сразу закрыл его и нахмурился. Он оскорбленно фыркнул и попытался отодвинуться от Кая, но тот схватил его за рукав и потянул обратно.

– Какой ты капризный, когда выпьешь. Я же не виноват в том, что не художник?

– Раз ты не художник, то зачем пытаешься им притворяться? – Люциан повернулся к Каю, и кончики их носов почти соприкоснулись.

– Потому что могу? – невинно произнес демон.

Люциан закатил глаза и раздраженно выдохнул.

– Почему бы не иметь большую кухню, если можно иметь большую кухню? – передразнил он. Хотя его тон звучал ворчливо, но сказать, что эта черта Кая ему не нравилась, Люциан не мог. Было что-то привлекательное в том, что демон никогда не останавливался на меньшем, если мог достигнуть большего. Люциан не раз ловил себя на мысли, что хочет перенять эту особенность.

Не желая ругаться, они отложили несчастное оригами и продолжили пить, пока у Люция перед глазами окончательно не помутилось. Прозрел он, только когда услышал вопрос от прекрасной демоницы в малиновом платье:

– Красавец, потанцуем? – Она схватила за руку и утянула в толпу.

Люциан не помнил, когда они покинули питейный дом и как оказались на небольшой площади, где все танцевали. Поскольку он не чувствовал угрозы жизни, то решил не волноваться. По воздуху лилась бодрая мелодия флейты и цитры, в небе парили яркие огни, и со всех сторон раздавались подбадривающие аплодисменты и смех. Демоны и смертные плясали вместе, не останавливаясь, и этот поток увлек Люциана. Стоило ему отдаться танцу, и он позабыл обо всем, даже о градоправителе, с которым пришел сюда пошатываясь.

Демоница, которую Люциан держал за руки и вместе с которой скакал словно веселый кузнечик, была красива. Ее сапфировые глаза с вертикальными зрачками сияли ярче звезд, а алые губы украшала умопомрачительная улыбка, открывавшая ряд белоснежных зубов с острыми клыками. Она двигалась так живо, что Люциан временами не поспевал за ней, но это не мешало ему успешно сопровождать ее в танце и наслаждаться.