Янтарная сакма

Иван Третий по кончине отца своего Василия Тёмного имел долгий разговор со старым купцом Матюшкой Избытковым. Тот и обсказал молодому великому князю все выгоды стояния стольного города Москвы на сей земле, именно в сём месте. На месте древнего табора Мосокава, где имели отдохновение те роды и племена, что уходили с боями из Второй русской империи, из Византии.

Он же, Матюшка Избытков, поведал, и откуда взялся на Новгороде мужик именем Исаак Борецкий.

— Полукровка он, жидовская кровь пополам с поляцкой юшкой...

Матюшка Избытков уже шесть десятков раз видал зиму, а всё торговал, да торговал праведно. Ему можно было верить.

— Тот Борецкий записался на Новгороде купцом, — продолжал рассказ Матюшка, — поскольку сидел при деньгах, и немалых. Конечно, не при своих деньгах. Сам не торговал, а держал торговцами нанятых людей. В лавках его казали товар и брали деньгу новгородские люди. А возили товар из неметчины да литовщины — неруси. Так и поднялся тот Борецкий тихой сапой от малого купца в большие посадники...

Должность посадника встала полукровке Борецкому в расход на две тысячи гривен. Того купить, этому поклониться... Огромные, нешуточные и неучтённые деньги! Но на Руси издавна деньги — грязь, а люди — золото. А про посадника Борецкого все знали, что поверху его — золото, а по нутру — грязь!

Чтобы избыть худую молву, взял тогда Борецкий за себя в жёны дочь воеводину — Марфу. Та уже в четырнадцать лет познала и ласки, и таски. В пятнадцать родила Борецкому сына Федьку. Он, Федька, ныне воеводой на Новгороде. Потом уже, будучи при власти, тот Борецкий пристроил в Новгороде полного жида Схария своим личным казначеем при торговых делах.

— Твой отец, великий князь, за то извёл Исаака Борецкого, что тот открыл католический костёл в Нове Городе для иноземных купцов. Так положено во всех странах. Только в том новгородском костёле, в тайном приделе, читали богопротивную книгу названием «Тора». И такую же невместную книгу названием «Библия»! И новгородских людей тайно на те чтения собирали. И про будущую жизнь, весёлую и безвластную, песни пели, Соломоновы. Не успел твой отец всю правду из паскуды Борецкого вынуть! У Еськи при себе яды были, зашитые прямо в воротник рубашки. Он, сидючи в яме, тот свой воротник пожевал, с-с-сука, и от гнева твоего отца беспыточно ушёл... А Марфа, жонка евонная, стало быть, затаила на Москву и на твой род злобу гадючью. Ещё бы не затаить! Торговать она не умела, а тут жиды поляцкие поднесли ей подарок: опись долгов её муженька, Борецкого, им, жидам ляхотским. И долгов тех оказалось на пять тысяч гривен... Я, великий князь, купцом долго состою. Везде побывал. И во всех землях тех жидов клянут нещадно. А они как крысы. Крыс ведь сколько ни бей, те множатся. Ну, предложили жиды Марфушке подлой такую выгоду: мол, долг спишем, ежели выведешь Новгород из-под Москвы. Денег на то дадим... А дальше чего рассказывать? Ты всё понимаешь дальше. Не маленький...

— Крысы, говоришь? — Молодой князь поднялся, заходил по деревянной светлице. Отсюда, из этой светлицы, его отца, Василия Тёмного, выносили в последний путь...— Про крыс я понял... Надо бы отца помянуть...

— Отчего бы великого князя Василия не помянуть?

Матюшка Избытков хватанул тогда, перекрестившись, полную чару марийской араки — молочной водки — и не поморщился. Здоров был купчина! Закусил, заговорил душевно:

— Мне ещё дед мой рассказывал такую бывальщину... Когда на ляцких землях, в Полонии, в Паннониии да в Ромении, вспыхнула болезнь чума, то ведь крысы её принесли. А тех крыс привезли с собой те жиды, коих гишпанские короли прогнали со своих земель... Ну, когда люди стали помирать быстрее мух, то одна дорога — бежать. Вот ляцкие народы и побежали через реки Дунай да Днепр на нашу, русскую сторону. Крыса, она воды боится... Так долго ли ей было спрятаться в шаболье да в разном скарбе ляцких бегунцов? Так и перебрались те крысы к нам на Русскую землю. Тайно. И тут же заселили наши деревни, сёла и городки окрест Киева, Белгорода, Смоленска...

— Беда! — рявкнул тогда в голос великий князь Иван Васильевич.

— Горе горькое пришло на Русь... Однако мы же русские, у нас на любое горе свой обычай есть. И древний обряд. Собрались люди со всей нашей земли и порешили исполнить такой обряд, названием «Вавилонская купель». Под присмотром стариков собрали они свой малый прибыток, детей взяли, скотину, памятные вещи и вошли по горло кто в реки, кто в пруды да в озёра. И так с утра до следующего восхода солнца стояли. А дома свои и поскотины, и риги, и овины, рожь на корню, сады. Всё пожгли, всё пошло под чёрный пал, выгорело напрочь, от Днепра до великого Дона.

— А крысы? — спросил ошалевший молодой князь.

— И крысы выгорели.

— А народ как же?

— А что народ? Народ наш из воды вылез и пошёл стучать топорами. Побывай нынче в тех местах, так краше и чуднее их, поди, нет.

— Они, те места, не под моей рукой...

— А ты тоже помахай топором — и будут под твоей!

* * *

— Об чём задумался, великий князь? — громко вопросил игумен Волоцкий. — Наверное, о крысах?