Янтарное побережье

Видение современности через ягеллонскую традицию открывает более ясную историческую перспективу. Это традиция государства, которое, обеспечив свое место на земле благодаря естественным союзам, став свободным от вражды на своих границах и от собственных стремлений к завоеваниям, суверенным в отношениях с костелом и нечувствительным к диктату Рима, может впервые в своей истории добиться партнерских отношений с Западом, открыться — не опасаясь потерять собственное национальное самосознание — для равноправного партнерства в тогдашней культуре, с успехом и с большим размахом прививать образцы самой передовой по тем временам цивилизации.

Заимствованные у более развитых стран институты, учреждения и обычаи уже не грозили взорвать государство изнутри, не надо было опасаться сепаратистских стремлений непольских элементов, сужения границ и разложения национального самосознания. В это время образ мышления поляков был еще свободен от мегаломании, ханжества и неисправимого консерватизма, к которым позже привела польская экспансия на Восток. Наиболее творческое взаимодействие польской культуры с западной проходило не во времена Пястов, при которых Польша была только пассивным потребителем в области культуры, а при Ягеллонах. «Золотой век» польской культуры мог родиться только благодаря уже никогда не повторившемуся в будущем равновесию между Востоком и Западом. Контакты с наиболее развитыми центрами культуры и цивилизации стали в то время как никогда тесными, но это контакты страны, гордой своей самобытностью и уверенной в том, что она является равным партнером для любой страны мира.

Цена экспансии

«Золотой век» равновесия был нарушен не переходом в духовное рабство к Западу, а самоубийственным ростом мегаломании, связанным с экспансией на Восток. Почувствовав себя в этой части мира полновластным хозяином, поляк пришел к убеждению в своем совершенстве, закоснел в своих неизменных предрассудках и верованиях и перестал развиваться, в то время как остальной мир продолжал необыкновенно плодотворно преображаться. Тяжкий духовный ущерб нанесла Польше Контрреформация[93] — идейное оружие ее господства на Востоке. Мыслящую голову человека эпохи Ренессанса она превратила в закрытую для мирового прогресса каменную башку, которую волновали только алчность и суеверие. Чтобы чувствовать себя законным властителем православного человеческого моря Украины и Белоруссии, поляк должен был фанатично уверовать в особую миссию польского народа, плотно закрыть свой дом перед всем, что он считал ересью, портящей его — самое совершенное творение провидения, презирать чужих, людей, по воле небес менее совершенных и не так обожаемых создателем. Польша Вазов, Польша далеко на восток простирающейся империи рождала человека, не способного поспевать за миром. Замкнувшиеся в хвастливом ханжестве, как в гробу, поляки все больше отставали от полных жизненной энергии народов.

Контакт с творческими импульсами культуры Запада исчезал по мере того, как в польские головы внедрялась идеология Оплота. Уж очень парадоксальная это цена, которую надо было платить за миссию защиты христианского Запада. Чем больше поляк проникался сознанием этой миссии, тем больше духовно отдалялся от Запада, тем более чуждой становилась ему европейская культура, тем большей диковинкой казался он на ее фоне.

Иначе и быть не могло, поскольку на Западе усиливался культ труда, рационализма и практицизма, а в Польше, гордящейся ролью его Оплота, — культ сабли, провидения и захваченной добычи. Польская Контрреформация, в отличие от церкви Лютера или Кальвина, отдавала предпочтение в заслугах перед богом не труду, а мечу, жертвенности и демонстрации фанатической веры. Стоит подчеркнуть еще раз: в большой степени именно Контрреформация внесла свой вклад в то, что пути польской культуры начали все больше расходиться с путями развития цивилизации Запада. Когда эта последняя все отчетливее становилась формацией циркуля, мер и весов, польская культура скатывалась к монокультуре мистических верований, воинской славы и мученических заслуг.

Римские католические инспирации культуры Оплота привели к тому, что питающие пристрастие к этим анахроническим образцам поляки чувствовали себя более западными, чем Запад: это они, а не испорченные, изнеженные, продавшиеся дьяволу немцы, англичане, французы были настоящими наследниками римско-христианских традиций.