Янтарное побережье

Вот она оттолкнулась от обжигающего песка и плюхнулась едва ли не в самую средину моря: влажная прохлада охватила все тело. Она открыла глаза. Она плыла в зеленоватой воде над самым дном. Ничто не мешало ей дышать, как рыбе, наоборот — она с наслаждением пила и пила воду.

«Вот я уже и рыба, — подумала она с радостью. — Нет, нет, еще мешает косичка. Сколько раз просила я маму, чтоб она разрешила мне обрезать волосы…»

Длинные стебли трав выстилали дно. Как лужайка под ветром…

«Лягу, отдохну и поплыву дальше, туда, где растут кораллы».

2

— Опять раскрылась. Может, ты, вместо того чтоб смотреть эту белиберду, займешься все-таки ребенком? Ведь мне не разорваться, надо еще достряпать обед, — проговорила она с раздражением, пытаясь с порога перекричать комментатора.

— Сейчас, сейчас, минуточку. Такой интересный матч…

— Что может быть вообще интересного в этой свалке, где все пинаются?

— Может, может. Прекрати кричать, я ничего не слышу.

— Не слышишь и не будешь слышать! — продолжала кипятиться супруга.

— Сестра с уколом еще не приходила? — попытался сменить он тему.

— Смотрите, пожалуйста, какой заботливый папочка! Ребенок там один, а он прилип к телевизору. Потому что матч интересный. Великий спортсмен нашелся. Живот себе перед телевизором отращиваешь, как дурак!

— Погоди, погоди! Сейчас кончится. Дай спокойно досмотреть!

Хлопнула дверь, жена вышла. Комментатор стрекотал все быстрее, пел все тоньше: «Мы выиграли, дорогие друзья, все-таки мы выиграли! Кто б мог подумать! Конец, игроки меняются футболками». Он выключил телевизор и на цыпочках, не заглядывая ради спокойствия на кухню, прошел прямо в комнату Каси.

Девочка спала, дыхание было неестественно глубокое, частое. Он осторожно коснулся горячего лба.

3

— Почему ты не даешь мне спать, дельфин? — спросила девочка, и пузырьки воздуха, весело звеня, вырвались изо рта и сверкающей полоской устремились вверх.

— Так ведь ты хотела доплыть до кораллов, — ответил дельфин, улыбаясь своей забавной мордочкой.

— Верно, я и забыла. А это далеко?

— Далеко.

— Не знаю, доплыву ли. Я больная.

— Здесь, в море, ты здоровая! Ты самая здоровая. Как рыба!

И они так расхохотались, что воздух устремился от них фонтаном к поверхности моря.

— Смотри, — сказала девочка, — здесь все наоборот. На земле фонтан — это вода в воздухе, а здесь — это воздух в воде.

— А ведь тоже красиво?

— Еще красивее. Поплыли.

— Когда устанешь, скажи, я позову черепаху. И осторожнее со скалами. Не напорись.

Они бодро плыли вперед. Дельфин то кувыркался, то пел тонюсеньким голоском, словно в горле у него была скрипка.

— А ты хорошо поешь, — сказала Кася. — И ты такой веселый. У тебя не бывает неприятностей?

— Даже если бывают, я не огорчаюсь.

— Какой ты славный! Хороший! Не уплывай от меня! Никогда не уплывай! Ладно?

— Не уплыву, только ты расплети косы. Зачем тебе эти рыбы-угри на голове?

— Нельзя. Я буду тогда как чучело.

— Кто так тебя называет?

— Мама. Извини меня, пожалуйста, но мне нельзя.

— В море все наоборот. Тут все можно.

— А ты никому не скажешь?

— Не скажу. Посмотри, посмотри, как красиво волосы плывут с тобой рядом.

— Словно развеваются на ветру.

— Словно полощутся в воде, — рассмеялся дельфин.

4

— Кася, Кася, — проснись, — говорит мама и трясет ее за плечо.

И море вдруг исчезает. Пляж, пылающий пляж! Ей хочется убежать с пляжа, вскочить с горячего песка.

Она рывком садится на постели. Над ней встревоженное лицо мамы: в руках посудное полотенце, захваченное в суматохе из кухни. Отец. Круглая лысая головка над большим животом. Если смотреть снизу, он похож на снеговика, в которого забыли вставить средину, — массивное основание и сразу крохотная головка. Какой папа смешной! «Ой-ой-ой!» — вскрикнула Кася в страхе. Между головами родителей появляется сверкающая игла, насаженная на шприц, и рука, которая держит этот шприц… Девочка сжалась под одеялом.

— Кася, надо сделать укол. — Это опять мама.

— Кася — большая умная девочка, она не боится. Это как комарик ужалит…

— Нет, как оса, — отзывается Кася, и ей так не хочется быть большой: хочется быть крошечной, такой, чтоб ее было не уколоть.

— Кася, ляг, пожалуйста, на животик, секундочка — и все в порядке. — Мама заговорила в тон сестре.

Кася больше не спорит.

— Не напрягайся, больно будет, — говорят ей, и она старается как может расслабиться, но едва игла прикоснулась к телу, все нервы, кажется, сосредоточились в одной точке.

Сестра с усилием вливает в эту точку содержимое шприца, и кусочек тела цепенеет, делается чужим, горит огнем.

Из глаз катятся на подушку слезы. А сверху доносится щебетание:

— Ну видишь, вот и все.

— Ты храбрая девочка, очень храбрая.

Кася не поворачивается, не отзывается, хотя ее накрывают одеялом, гладят — из-за слез она прячет глаза в подушке, а голос застревает в горле.

Отец провожает сестру до двери.

— Боже, как ты выглядишь! — удивляется вдруг мать. — Настоящее чучело! Зачем расплела косы? Сейчас приведу тебя в порядок.

— Не хочу, чтоб у меня были рыбы-угри, — отстраняется дочка и шипит от боли.