Янтарное побережье

Страковские жили на улице Святого духа, поблизости от Шопенгауэров — тех самых, что начинали хлебной торговлей, а кончили философией. Самый меланхоличный из всех мыслителей — тот самый, внедривший в умы пессимизм своим заявлением: «Если существует бог, то я не желаю быть на его месте, ибо вселенский стон разорвет мне сердце», — как раз он-то здесь и родился. Было это в тот самый день, когда городской советник Ян Упхаген сорвал с себя пестрое одеяние и золотые цепи, облачился в черную тогу и заперся в доме, потому что в Гданьск вступали пруссаки. Дом Упхагена вы найдете на Долгой, а его именем названа улочка рядом с парком, который он заложил.

Как не упомянуть улицу Фалька-Полонуса?[32] А Даниеля Ходовецкого?[33] Имя первого ищите в монографиях по изобразительному искусству, второго — в энциклопедиях, а их работы — в музеях. В XVII и XVIII веках не было более блистательных, более влюбленных в Гданьск художников. Многие писатели ощущают еще и сейчас городской пейзаж прошлого через призму их работ.

Пекари жили, разумеется, на Хлебницкой, но если желаешь что-то про них узнать, ступай на Котельниковую. Над порталом одного из домов изваянная в камне картина, там они как живые — слышится смех подмастерьев-пекарят и наставления пекаря. Барельеф представляет внутренность старой пекарни, вводит нас в мир тружеников тогдашнего Гданьска, едва ли не в самую печь. Стоит присмотреться и к дому, который одни называли аглицким, другие — ангельским. Некогда тут был склад английских сукон, затем — гостиница. Многие знаменитости дышали здесь атмосферой комфорта и красоты. Именно отсюда адъютант Костюшко Юлиан Урсын Немцевич выслал важные письма, Ядвига Деотима-Лущевская слагала здесь стихи, а Игнаций Крашевский написал даже повесть «Домик на Долгом рынке».

На Долгом рынке стоит вспомнить о другой гостинице — «Дю Нор», где жил Ян Матейко с женой и дочкой. А на улице Товия, 29, в гостеприимном доме Яна Линде, брата Самуэля[34], составителя «Словаря польского языка», останавливался семнадцатилетний Фредерик Шопен.

Нет, пожалуй, в Польше города, где не было бы улицы Адама Мицкевича. Но знаете ли вы о том, что в Гданьске целый район Мицкевича? Улицы названы в честь его литературных героев: Альдоны, Гражины, Конрада Валленрода и Вайделота, пана Тадеуша и Телимены, Яцека Соплицы, Гервазия, Протазия, есть также улочка Янкеля. Популярности Мицкевича в Гданьске может равняться лишь популярность Сенкевича. Подумали не только о нем самом, но и о его героях — о Данусе, о Збышеке из Богданца. О Заглобе, который так нахваливал гданьскую водку, к сожалению, забыли. «Ух, шельмы», — сказал бы Заглоба, узнай он об этом.

Гданьск относится к числу тех городов нашей страны, которым перевалило за тысячу лет, которые сами рассказывают свою историю. Достаточно пройтись по улицам…

Вот Славянская и Рыбаря — это в память тех, кто основал много веков назад в устье Вислы рыбацкий поселок. Чуть дальше улица Храброго — первого князя этой земли, а рядом — Конрада Лечкова, гданьского бургомистра, убитого крестоносцами. Далее Грюнвальдская улица и улица Оливской битвы. Затем — Защитников Вестерплатте и Героев Гданьской почты. И наконец, Войска Польского и Советской Армии. Десять улиц — десять веков — в беглом обзоре целое тысячелетие.

Перевод С. Свяцкого.

Башни и ворота

Всякий слышал о Золотых воротах и о Зеленых, видел Соломенную башню и башню Лебедь. Но готов поспорить с жителями Гданьска: никто не перечислит всех башен и ворот. Если выиграл, прочтите, если проиграл… прочтите тоже. Из числа спорящих исключаю двоих: архитектора Ришарда Массальского и инженера Ежи Станкевича. Первый был хранителем гданьских памятников, второй — знаток средневековой архитектуры. Они знают больше моего.

Угловая башня, наверное, самая старая. Ее кирпич обожжен в 1343 году. Стоит начать с нее. Но давайте поднимемся сперва на башню Ратуши, вернее, на галерею ее шпиля. Среди тысячи гданьских курьезов есть и этот — в городе две ратуши: Ратуша Старого города на Коренной и Главного — на Долгой. Мы выбрали вторую, потому что шпиль у нее повыше. Простые башни не путайте с башнями-шпилями. Хоть тех и других без счету, но это разные сооружения. Из амбразуры башни виден только враг, а с галерейки шпиля — весь город как на ладони. Впрочем, это нам сейчас и надо — охватить одним взглядом целое.