Япония в меняющемся мире

Нитобэ стал горячим поклонником идеи Лиги наций с момента ее обнародования президентом США Вудро Вильсоном (с которым он некогда вместе учился в аспирантуре Университета Джонса Гопкинса в Балтиморе). На Парижскую мирную конференцию 1919 г., где решался вопрос о создании Лиги, приехало много японцев, будь то в официальном или в неофициальном качестве, включая одного бывшего и трех будущих премьеров, а также трех бывших и восемь будущих министров иностранных дел. Беда была лишь в том, что там не было ни действующего премьера Хара Кэй, ни действующего главы МИД Утида Косай, поэтому Японию не пригласили в Совет четырех, куда вошли президент США и премьеры Великобритании, Франции и Италии. Тем не менее в Совет Лиги наций Япония вошла в качестве одного из пяти постоянных членов. В кулуарах японские нотабли определили основные критерии отбора кандидатуры своего представителя в Совет: это должен быть ни политик, ни карьерный дипломат, человек, пользующийся известностью и авторитетом в Японии и за границей и хорошо говорящий по-английски и по-французски. Нитобэ подошел идеально, компенсировав свой неважный французский хорошим немецким. Он не участвовал ни в каких политических или дипломатических интригах, поэтому кандидатура устроила всех. Недолго поколебавшись, он принял назначение. Так начался звездный час его карьеры 一 в том числе как пропагандиста Японии, наконец-то, добившейся не только фактического, но и формального вхождения в «клуб великих держав»: постоянным членом Совета безопасности послевоенной ООН она пока не стала.

Талант и опыт Нитобэ-пропагандиста пригодились и самой Лиге: многие важные выступления от ее имени генеральный секретарь сэр Эрик Друммонд поручал именно ему, поскольку «он не только прекрасный оратор, но оставляет у аудитории глубокое и долгое впечатление»⁵⁹. Фигур, равных Нитобэ по разнообразию познаний и талантов, в секретариате Лиги действительно не было, поэтому он, к тому же обладаваший мягким характером и прекрасными манерами, пользовался всеобщим уважением. Ну а присутствие «азиата» среди первых лиц Лиги наглядно демонстрировало ее всемирный характер, хотя в ее Устав так и не было внесено положение о равенстве рас, на чем настаивала японская делегация во время Парижской мирной конференции⁶⁰. Одной из наиболее успешных пиар-акций Нитобэ в этом качестве стали лекции «Что сделала и что делает Лига наций», прочитанные в Международном университете в Брюсселе 13 и 14 сентября 1920 г. — первый публичный отчет организации перед европейской аудиторией. Под эгидой Лиги вышла небольшая книга Нитобэ «Использование и изучение иностранных языков в Японии» (1929), посвященная как китайскому, так и европейским языкам. Помимо сугубо информативных и просветительских целей, она преследовала и пропагандистские, показывая, как умело японцы впитали и усвоили наследие и Востока, и Запада. «Мы гордимся нашей способностью к подралбанию» (3,104) 一 писал Нитобэ в 1912 г. Потом он стал осторожнее в выражениях, заявив в 1931 г.: «Япония больше, чем есть сама по себе. Она 一 Азия и Европа в одном... Такова ее миссия во всемирной истории и ее заслуга перед человечеством» (5, 573).

Нитобэ оставил свой пост в Женеве в декабре 1926 г. В этом же месяце умер император Тайсё. Весной следующего года Нитобэ вернулся в Японию, где его ждали кресла в палате пэров и в Императорской Академии. В 1929 г. он стал главой японского отделения Института тихоокеанских отношений и советником редакции англоязычного издания газеты «Осака Майнити», а также написал упомянутую выше книгу «Япония: некоторые фазы ее проблем и развития». Трудно было подобрать более подходящего автора для обобщающей популярной книги о Стране восходящего солнца, но пиаровского эффекта она не дала. Рецензенты дружно отметили отсутствие в ней чего-либо принципиально нового. Однако, главной причиной неуспеха стал «Маньчжурский инцидент».

Довоенный период Сёва: Сайто Хироси (1886-1939)

Оккупация Маньчжурии Квантунской армией осенью 1931 г. положила начало периоду «чрезвычайного времени», в результате которого Япония стала изгоем «мирового сообщества». Эти события многократно описаны в литературе, поэтому возвращаться к их хронике мы не будем. Рассмотрим лишь, как повели себя в этой ситуации японские «буферы» и «информаторы».