Японская новелла

Заночевал самурай в доме одного человека, жившего при дороге. Как рассвело, поднялся вместе с птицами. Тем временем взошло солнце. И в час дракона повстречал он человека верхами — на неописуемо красивом коне. И так самураю этот конь понравился, что помчался он за ним, не разбирая дороги. Этот конь, верно, тысячу монет стоит! Но тут конь внезапно свалился на землю — вот-вот дух испустит. Хозяин с потерянным видом слез с него и стоял рядом. В смятении слуги сняли седло, спрашивают: что делать? Но конь умирал скоропостижной смертью, хозяин заламывал руки, обезумев от горя — вот-вот заплачет. Но делать нечего, сел на простого коня, какой рядом был.

“Хоть я и здесь, да ничем помочь не могу. Я уезжаю. Ну, а коня куда-нибудь спрячьте”. И хозяин уехал, оставив на месте одного простолюдина. Смотрит самурай и думает: а ведь этот конь будет моим, хотя бы и мертвым. Соломинка превратилась в три мандарина. Три мандарина превратились в три куска полотна. А это полотно, само собой, превратится в коня. Подошел поближе и говорит простолюдину: “Что это за конь?” — “Этого коня господину доставили из провинции Муцу. Десять тысяч охотников желали его купить, платили любую цену. Но хозяин не хотел с ним расставаться. Но вот сегодня он пал, а хозяин не получил ничего. Вот я и думаю: не снять ли мне с него шкуру, да только что я с этой шкурой в дороге буду делать? Вот сижу, присматриваю за ним”. — “Неужели? А я вот смотрю — замечательный конь, а пал безвременно. Поистине печальна участь обладающего жизнью. Правда твоя — если в дороге освежуете коня, шкуру не выделать. Я-то сам здесь неподалеку живу, смогу шкуру выделать. Уступи ее мне.” И дал простолюдину штуку полотна. Тот подумал: вот нежданный прибыток. Опасаясь, как бы самурай не передумал, как взял полотно, так убежал, не оглядываясь.

А наш самурай выждал несколько времени, помыл руки, обернулся лицом в сторону храма Хасэдэра, где Каннон находится. “Пусть конь оживет”, — молился он. Тем временем конь открыл глаза, поднял голову, чуть привстал. И самурай, поддерживая его, помог ему подняться. Радости его не было предела, но только самурай опасался того, что могут появиться припоздавшие слуги или же тот человек, что был оставлен присматривать за конем. А потому он отвел коня в укромное место и дал ему отдохнуть до времени. Когда же конь поправился, самурай отправился к некоему человеку и поменял одну штуку полотна на уздечку и простое седло. И взобрался на коня.

Отправился самурай в столицу. Когда он переплыл реку Удзи, солнце зашло. На ночь остановился он в доме одного человека и поменял штуку полотна на сено для коня и еду для себя. Как рассвело, он поспешил в столицу. Остановившись возле какого-то дома в районе Девятой улицы на самой окраине города, самурай решительно постучался. Ехать дальше было опасно, поскольку если кто-нибудь узнал коня, самурая могли счесть за вора, а потому следовало без лишнего шума коня продать.

И вот самурай подъехал к дому, надеясь, что здесь сыщется покупатель. “Не купите ли коня?” — спросил он. Хозяин оглядел коня и он понравился ему. Он возбужденно сказал: “Как же быть? Сейчас у меня шелка на покупку коня нет. Может, уступите коня за поле в Тоба? Я еще и риса в придачу дам”. Самурай подумал, что это получше шелка будет, но сказал так: “Вообще-то я предпочел бы шелк или деньги. Я ведь все время путешествую — что мне с полем делать? Ну уж так и быть, пусть по вашему будет”. Сел покупатель на коня, чтобы испытать его. Хорош конь!

Вот так получил самурай поле в три тё близ Тоба, несколько риса на корню и в зернах. Отдал ему хозяин и дом, сказав так: “Если живым в столицу вернусь, тогда дом обратно отдашь, А если суждено мне умереть, то и живи тут, как в своем доме. Детей у меня нет, никто и слова против не скажет”. С этими словами он покинул столицу.

Перебрался самурай в этот дом, засыпал зерно в амбар. И вот стал он так в одиночестве жить. Еды было вдоволь, нанял он на службу окрестных простолюдинов. Да так и жил.

Однако хватило ему зерна на два месяца. И тогда половину поля отдал самурай возделывать одному человеку. А половину сам засеял. И у того человека урожай неплохой был, а у самого самурая на редкость богатым выдался. Много он рису сжал. И с того времени стал он добро наживать, будто ветер его к нему в дом гнал. И стал самурай очень богат. А про прежнего хозяина больше не слыхать было. Так что и дом к самураю отошел. Дети у него народились, потом внуки. Преуспевал он, говорят, необычайно.

ПРО ТО, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ НА ПИРАХ У ОНОНОМИЯ, НИСИНОМИЯ И У МИНИСТРА ТОМИНОКОДЗИ 82

Давным-давно это было... Во время пира, заданного господином Онономия, неосмотрительный слуга уронил в ручей алое женское платье, которое господин Кудзё⁸³ предназначал в подарок. Вытащил слуга одежду, встряхнул, вода сбежала, платье обсохло. И промокший рукав его выглядел так, как будто ничего и не случилось. Вот каковы были вещи, сработанные в старину!