Читаем Японцы «на рубежах» полностью

Каждый японец имеет сбережения: регулярные вклады — непременная статья ежемесячного бюджета любой японской семьи. Эти скрупулезно изымаемые из ежедневного расхода суммы, незначительные на первый взгляд в рамках одного семейного бюджета, в масштабах всей страны вырастают в капитал, существование которого стало одним из важных факторов экономического развития Японии в-60-е годы. Экономический кризис, подорвав веру среднего японца в завтрашний день, резко сократил его ежедневные расходы и заставил его больше откладывать на черный день. И все же, по свидетельству газеты «Асахи», среднему японцу не удастся обеспечить себе прожиточный минимум к старости, даже если он не будет тратить все, что зарабатывает сегодня,— столь высок коэффициент роста цен в стране.

Стоимость продуктов , питания, плата за коммунальные услуги и проезд на транспорте безудержно ползут вверх. Несколько лет назад газета «Асахи» свидетельствовала, что прожиточный минимум для людей в возрасте старше 60 лет возрос с 5480 до 10 тысяч иен. Это было несколько лет назад. Недавнее посещение Японии убедило меня в том, что положение с прожиточным минимумом еще более осложнилось.

«Народная пенсия», складывающаяся на базе скрупулезных сбережений, означает некоторую гарантию материального обеспечения на склоне лет. Однако в целом проблема, вернее, сложный комплекс проблем, связанных со старостью, этим отнюдь не решается.

Дело в том, что японское общество неуклонно стареет. Причина — снижение коэффициента смертности (определенное повышение жизненного уровня, успехи медицины обеспечивают среднюю продолжительность жизни для мужчин 73 года, для женщин — 78 лет) и снижение коэффициента рождаемости. Создается своего рода устойчивое положение, которое ведет к приостановке роста населения, что соответственно сказывается на его возрастной структуре: снижается доля младших возрастных групп, растет доля пожилого населения. По сегодняшним прогнозам японской статистики, к началу XXI века лица свыше 65 лет составят в Японии больший процент, чем в странах Запада. Если в 1975 году люди в возрасте от 15 до 39 лет составляли 40,7 процента японского населения, в возрасте от 40 до 64 лет-27,07 процента, а старше 65 лет — 7,92 процента, то в 2000 году указанные возрастные группы распределятся так — 33,94; 31,22 и 13,81 процента.

Уже сейчас неуклонный рост доли пожилого населения начинает оказывать значительное воздействие на экономическую и социальную сферу жизни японского общества, на характер сложившихся в нем человеческих отношений. В частности, исподволь пересматривается роль японской женщины в обществе, условия найма женщины на производстве, намечается также тенденция некоторого увеличения возрастного ценза обязательного ухода с работы. Перспективы же 2000 года предупреждают о срочной необходимости коренного пересмотра всей политики социального обеспечения, выработки законодательства о роли и степени активного участия самой пожилой части японского общества в жизни страны. Все это в первую очередь требует изменения характера бюджетных расходов — демократизации всей экономической политики, которая по-прежнему неизменно служит интересам монополий, принося в жертву самые элементарные нужды широких масс японских трудящихся.

С требованием демократизации экономики в последние годы выступают, по существу, все без исключения оппозиционные партии страны и крупнейшие профсоюзные объединения. Под давлением широкой общественности при кабинете министров была создана специальная комиссия, в которую вошли высокопоставленные должностные лица из министерства здравоохранения, социального обеспечения и труда. Цель комиссии — изучить возможности решения проблемы социальных гарантий для престарелых с учетом не столь далекой перспективы, когда на каждых трех молодых работников будет приходиться один нуждающийся в обеспечении по старости.

Как это уже было не один раз, новые шаги консервативного правительства сопровождались различными обещаниями. Однако они очень скоро потонули в куда более «впечатляющих» проектах увеличения военных расходов и так называемой «административной реформы».

Первоначально выдвинутый консерваторами под лозунгом сокращения издержек на содержание бюрократического аппарата проект «административных реформ» постепенно приобретает характер санкций по передаче в руки частного капитала государственных железных дорог, средств связи и некоторых подразделений монопольной торговли такими прибыльными товарами, как табачные изделия и соль. С одобрением встреченный монополиями, этот проект вызвал решительный отпор со стороны японских коммунистов и социалистов, которые предупреждают трудящихся, что реализация проекта правящих консерваторов неизбежно приведет к массовым увольнениям и создаст угрозу демократическим завоеваниям послевоенного периода, вызвав резкое сокращение ассигнований на социальные нужды.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе
Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе

«Тысячелетие спустя после арабского географа X в. Аль-Масуци, обескураженно назвавшего Кавказ "Горой языков" эксперты самого различного профиля все еще пытаются сосчитать и понять экзотическое разнообразие региона. В отличие от них, Дерлугьян — сам уроженец региона, работающий ныне в Америке, — преодолевает экзотизацию и последовательно вписывает Кавказ в мировой контекст. Аналитически точно используя взятые у Бурдье довольно широкие категории социального капитала и субпролетариата, он показывает, как именно взрывался демографический коктейль местной оппозиционной интеллигенции и необразованной активной молодежи, оставшейся вне системы, как рушилась власть советского Левиафана».

Георгий Дерлугьян

Культурология / История / Политика / Философия / Образование и наука
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 2
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 2

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.Во второй части вам предлагается обзор книг преследовавшихся по сексуальным и социальным мотивам

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

Культурология / История / Литературоведение / Образование и наука
Другая история войн. От палок до бомбард
Другая история войн. От палок до бомбард

Развитие любой общественной сферы, в том числе военной, подчиняется определенным эволюционным законам. Однако серьезный анализ состава, тактики и стратегии войск показывает столь многочисленные параллели между античностью и средневековьем, что становится ясно: это одна эпоха, она «разнесена» на две эпохи с тысячелетним провалом только стараниями хронологов XVI века… Эпохи совмещаются!В книге, написанной в занимательной форме, с большим количеством литературных и живописных иллюстраций, показано, как возникают хронологические ошибки, и как на самом деле выглядит история войн, гремевших в Евразии в прошлом.Для широкого круга образованных читателей.

Александр М. Жабинский , Александр Михайлович Жабинский , Дмитрий Витальевич Калюжный , Дмитрий В. Калюжный

Культурология / История / Образование и наука