Ярчайшая мечта

– Отправляйся вниз, в свою каюту! И не высовывай оттуда носа, маленькая грязная дикарка. – Толстуха отошла от Али подальше и добавила: – Тебе не место среди приличных людей.

Али взглянула на даму с удивлением.

– Простите, но я не понимаю…

– Быстрее убирайся отсюда, – перебила миссис Херрингер. – Я добрая христианка, и негоже мне находиться рядом с мерзкой басурманкой. Ни в коем случае! О, каков наглец! Так одеть тебя – это верх безвкусия – вот что это такое!

В этот момент Али окончательно поняла: ее путешествие в Англию превратится в сущий ад.

Увы, так и произошло. Миссис Херрингер обзывала ее… какими-то немыслимыми словами и запретила выходить из каюты – даже к столу, так что ей пришлось есть только у себя в каюте.

К счастью, вскоре началась качка, и миссис Херрингер, как и многие другие пассажиры, слегла с морской болезнью. И тогда Али, воспользовавшись случаем, наконец-то вышла на палубу.

Ей не потребовалось много времени, чтобы найти нового друга – им оказался палубный матрос Калеб, турок по происхождению, который не считал ее «маленькой грязной дикаркой» и очень сочувствовал ей.

Три бесконечные недели наконец миновали, и пакетбот вошел в порт Саутгемптона. Али вышла на залитую водой палубу, и в лицо ей тотчас ударил соленый колючий ветер, еще раз утвердивший ее во мнении, что Англия – ужасная страна. Густой желтоватый туман окутывал город, так что почти ничего не было видно. Воздух же был сырой и холодный, а над трубами домов поднимался завитками в низкое серое небо такой же серый дым.

– Ну, что думаешь о своей новой стране, маленькая Али? – За спиной девушки возник Калеб.

– Очень тут мрачно, – заметила Али.

– Да, пожалуй, – ответил Калеб, скрестив руки на груди. – Ни сияющего голубого неба, ни яркого солнца. Даже верблюдов нигде не видно. – Он усмехнулся, и из-под его черных усов сверкнула ослепительно-белая полоска зубов.

– Ох, Калеб, мне не до шуток, – со вздохом сказала Али. – Мне придется жить здесь, а вот ты вернешься домой.

– Да, верно. – Матрос взглянул на девушку с сочувствием. – И если честно… Не завидую я той судьбе, которую тебе определил Аллах.

– Мне кажется, Аллах сердится на меня за то, что я родилась неверной, – призналась Али. – Это такое Его наказание – навсегда разлучить меня с любимым хозяином и со страной моего сердца.

– Да, это настоящее несчастье, – с грустью кивнул Калеб.

Тут на палубе появилась толстая компаньонка Али – появилась со все еще бледным до зелени лицом. Но у толстухи все же нашлись силы, чтобы закричать и помахать девушке рукой.

– О, опять эта кошмарная Херрингер… – пробормотала Али. – Я должна идти, Калеб. – Она протянула матросу руку. – Спасибо, что ты был мне добрым другом. Да пребудет с тобой Аллах, – добавила она, произнося традиционные слова прощания.

– Иди с миром, – ответил турок так же по обычаю. – И удачи тебе.

– Если на то будет воля Аллаха. – Али поплотнее запахнула на себе накидку и пошла вниз по трапу вслед за миссис Херрингер.

Даже шум на улицах был отвратительным – постоянный и монотонный гул вместо веселой какофонии людского многоголосия, к которому Али уже привыкла на базаре. И она постоянно поворачивала голову то в одну, то в другую сторону, со вздрогами реагируя на незнакомые звуки и картины.

Мимо с грохотом проехал экипаж. А на лошадиных мордах, примерно на уровне глаз, были нацеплены какие-то странные штуки. Али еще не доводилось видеть такую удивительную упряжь.

– Пойдем, пойдем быстрее. Чем раньше я от тебя избавлюсь, тем лучше. – Схватив Али за руку, миссис Херрингер потащила ее через улицу, где носильщик с багажом уже дожидался их.

Али пришла в себя, лишь оказавшись в одной из странных закрытых повозок, выезжавших из города. Миссис Херрингер тотчас отсела от Али подальше – словно боялась подхватить от нее какую-нибудь болезнь. Что ж, если бы у нее таковая имелась, она с превеликой радостью наградила бы ею мерзкую толстуху.

Отвернувшись от своей компаньонки, Али стала смотреть в окно. Но из всего, что она увидела, ей больше всего понравились деревья; листва на них была разноцветной – со множеством оттенков красного, желтого и оранжевого, а некоторые стояли совсем без листьев. «Эти деревья, наверное, погибли от холода, бедняжки…» – со вздохом подумала Али. И она тоже наверняка тут замерзнет. Что ж, нет ничего удивительного в том, что англичанки холодны как рыбы. Скорее всего, у них по жилам течет ледяная кровь.

Снова вздохнув, Али закрыла глаза и вспомнила долину Ксанфа – вспомнила высокие зеленые горы, теплое море с бирюзовой водой, обильные пастбища и живописные базары с многоцветьем ковров, висевших на каждой стенке каждой лавчонки.

А еще она вспомнила своего хозяина и Жожана. И представила, как они сидят после ужина у костра и о чем-то тихо беседуют.

Али вздрогнула от неожиданности, почувствовав, как ее резко встряхнули, схватив за плечо. И тотчас же послышался скрипучий голос миссис Херрингер:

– Проснись, ленивая девчонка. Готова спать часами! Мы приехали.