Яркая иллюзия

Диксон почувствовал, как существо, до сих пор пребывающее у него в объятиях, непроизвольно содрогнулось. Она, — он не мог думать о ней как о бесполом существе, — находилась в присутствии ее бога и слышала, как тот напрямую обращается к ней, из-за чего благоговейный ужас затуманил ее разум. Но через мгновение она ответила тихим прерывистым шепотом, очень похожим на обычные слова, но вместе с тем не являющимися полноценной речью или последовательностью мыслеформ:

— О, великий и могучий Иль, я… я не знаю такого слова. Я лишь знаю, что без Диксона моя жизнь потеряет всякий смысл. Я даже предала свою веру, чтобы освободиться от твоей власти и умереть простой человеческой смертью, воссоединившись со своим возлюбленным в загробной жизни, если, конечно, такая жизнь существует. Будь у меня выбор, я, ни секунды не раздумывая, оставила бы все как есть. Если это любовь — то да, я люблю Диксона.

— Он, — возразил Иль, — существо другой расы, мира и измерения. Ты же видела его настоящий облик.

— Мне все равно, — ответила жрица более уверенным голосом. — Я только знаю, что не могу… не хочу жить без него. Я люблю… не его тело, и не знаю, почему так случилось. Мне лишь известно, что люблю его.

— А я люблю ее, — ответил Диксон.

Все-таки обмен мыслями являлся довольно странным способом общения, привыкнуть к которому было не так-то легко.

— Я не знаю, каким меня видишь ты, но меня немного пугает твоя настоящая внешность, — продолжал он. — Но знаешь, наша встреча меня кое-чему научила. Твой нынешний отталкивающий облик и красивая внешность девушки из моего мира — и то и другое не более чем пустая оболочка твоей настоящей сущности. Мне все равно, как ты выглядишь, потому что это всего лишь иллюзия.

— Да, — пробормотала жрица. — Да, я понимаю. Ты прав. Наши тела, каким бы они ни были, не имеют никакого значения. Все гораздо глубже, чем кажется на первый взгляд.

— И как же, — прервал ее Иль, — вы будете решать данную проблему?

— МЫ НЕ МОЖЕМ быть вместе ни здесь, ни в моем мире, — нарушил молчание Диксон, не дождавшись ответа на мучающий его вопрос. — Быть может, мы обретем счастье только в загробной жизни, но я точно не знаю. А ты?

— Нет, — удивленно ответил Иль.

— Ты… то есть как не знаешь? Ты же бог!

— Вот так не знаю. Я питаюсь существами, зашедшими в священный белый огонь. Но вместе с тем мне все равно чего-то не хватает, но я не знаю и даже не догадываюсь, чего именно. Да… я бог, но не знаю, что будет после смерти.

Диксон долго размышлял над ответом Иля, в словах которого был какой-то смысл, дающий надежду, но он никак не мог его уловить. Вдруг Диксона озарила догадка.

— Ну, тогда!.. — радостно воскликнул он. — Тогда ты не сумеешь разлучить нас! Мы можем умереть и стать свободными.

— Да. У меня нет над тобой власти. Даже если бы я и хотел отомстить тебе за попытку моего свержения, то все равно не смог бы этого сделать. Ибо не знаю, что будет после… смерти. Но смерть, так или иначе, дарует вам свободу.

Диксон сглотнул внезапно застрявший в горле комок. Сомнения и подозрения терзали его душу.

— Ты сделаешь это ради нас? — почти что против своей воли спросил он. — Освободи нас!

В гробовой тишине, дожидаясь ответа, он попытался осознать, что стоит на пороге смерти, думая о том, что его ждет в загробном мире. Но в одном Диксон был уверен точно: после смерти жизнь не кончается, и ничто не сможет разлучить его с возлюбленной. Это было только начало, и оно требовало продолжения, способного дать ответы.

Нет, любовь, связавшая два таких разных существа, просто не могла погаснуть с их смертью. Для этого их чувства были слишком прекрасными… и сильными. Диксон уже не испытывал ни малейшего страха и даже смотрел в будущее с теплившейся в груди надеждой. Что же будет дальше? Как изменится их жизнь? Какие межгалактические приключения им предстоит пережить? Он почти что с нетерпением ждал скорой кончины.

— Тогда умри, — совершенно спокойно велел Иль.

На мгновение воцарилась непроглядная тьма. Затем ее прорезала искорка света, а все вокруг затряслось.

И Иль остался один.

The Bright Illusion, (Astounding, 1934 № 10), пер. Игорь Фудим, при участии Александры Заушниковой