Яркие огни, большой город

— Не волнуйся,— говорит она.— Бог с ним, с кренделем. Сядь и успокойся. Все образуется.

Кто-то приносит тебе стакан воды. На фоне окон цветы в горшках образуют силуэт джунглей — картина простой, близкой к природе жизни. Тебе видятся острова, пальмы, сбор урожая. Бежать.

Коматозный ребенок жив!

Все очень добры. Коллеги хотят прикрыть тебя, позаботиться о материале, который лежит на твоем столе. Еще недавно ты был склонен недооценивать доброту людей. Но Меган, Уэйд, Риттенхауз — все они хотят, чтобы ты расслабился, пошел домой, а ты идти домой не хочешь. Твоя квартира — камера пыток. В кухонных шкафах — клещи, на стенах — кольца, кровать утыкана шипами. Туда — ни в коем случае. Теперь, когда ты освободился от работы, сковывавшей тебя железной хваткой обязательств, редакция кажется тебе забавным местом, местом, которое ты любишь, потому что уже потерял свое право на него.

Бредешь в библиотеку полистать старые номера журнала. Архивариус Марианна рада тебя видеть. Посетителей у нее бывает немного. Целый день она разрезает номера журнала на колонки и расклеивает в подшивочные тома по авторам, теме и году. Ей всегда известно, где что лежит. Сначала она разочарована, что тебе ничего особенного не нужно, затем удивляется — когда ты пытаешься с ней заговорить. В ответ на твой вопрос, где она живет, Марианна настораживается, но затем постепенно оттаивает, поскольку ты переходишь на нейтральную тему — кино. Она поклонница комедий тридцатых и сороковых годов — Любич, Капра, Кьюкор³⁹.

— Ты видел «Заваруху в раю»? — спрашивает она. Да. Конечно, видел.

— Фильмы теперь совсем не те, что раньше,— говорит она, затем намекает, что у одного так называемого критика, известного вам обоим, дрянной вкус и грязный язык. Марианна предана журналу, но ее беспокоит, что новые сотрудники — карьеристы — расшатывают его устои. Ее тревожит, что Друид окружил себя льстецами. Нырнув в клетку со старыми томами, она вылезает с подшивкой за 1976 год. Листает страницы и указывает пальцем на абзац с бранным словом, впервые пробившимся в журнал. Конечно, это всего лишь беллетристика, конечно, автор получил Национальную книжную премию, Но все же... Плотина нравственности рушится. Марианна считает обязанностью журнала придерживаться определенных норм.

— Когда-нибудь надо твердо сказать им «нет». Если не мы, то кто же? — Ты находишь такую заботу о благопристойности весьма трогательной.

— Дело не только в этом, главное — реклама,— говоришь ты.— Посмотри на рекламные картинки. Женщины соблазнительно дымят сигаретами, бриллианты, декольте, куда ни посмотришь — одни сиськи.

— Да, верно,— соглашается она.— Знаешь, что мне сегодня утром в подземке сказал какой-то мальчишка? И ведь сопляк, лет восемь, десять— никак не больше!

— Что же он сказал?

— Не могу повторить. Невероятно.

О невероятном ты знаешь все; об этом ты даже не задумываешься, а уж повторять и вовсе не хочется.

Потом поднимаешься в пустой кабинет на тридцатом этаже, он принадлежит редактору, который сейчас лечится в больнице от алкоголизма. Тебе нужен отдельный телефон. Произносишь вслух несколько фраз, отрабатывая соответствующий случаю прононс. Затем делаешь глубокий вдох и набираешь номер агентства, где трудится Аманда. Голос на другом конце провода тебе незнаком. Представляешься фотографом и говоришь, что хотел бы посотрудничать с Амандой Уайт. Она, случайно, не в Нью-Йорке? Женщина на том конце провода — явно новичок. Обычно они так просто никакой информации не дают. В агентстве считают всех мужчин, которые туда звонят, потенциальными насильниками до тех пор, пока не будет установлена их личность. Голос сообщает, что вам и вправду повезло, ибо Аманда недавно вернулась на недельку-другую в Нью-Йорк.

— Знаете, она ведь обосновалась в Париже.

Ты спрашиваешь, не участвует ли она в каких-нибудь показах мод, ты бы хотел посмотреть ее на подиуме, прежде чем ангажировать. Женщина упоминает демонстрацию мод в четверг, затем возникает чей-то еще голос.

— Будьте добры, назовите вашу фамилию,— произносит женщина официальным тоном, внезапно проявляя бдительность. Ты кладешь трубку. Теперь нужно лишь узнать адрес, где будет проходить показ мод, это легче простого уладить, позвонив приятелю в «Вог». В голове — картины кровавой мести, сменяющиеся сценами ласкового примирения.

Спускаясь вниз по черной лестнице, замечаешь Клару, шагающую в отдел. Взмываешь по лестнице и ныряешь в мужской туалет отдела прозы. Ты знаешь, что рано или поздно придется предстать перед ней, но лучше уж поздно, чем рано, как можно позже. Все равно долго так не протянешь. Возможно, когда-нибудь вы встретитесь за рюмкой и посмеетесь над всей этой историей. Нынешняя забавная глава твоей жизни будет называться «Юное безрассудство» и последует за главой «Из молодых, да ранний». Всепрощающий журнал будет с гордостью считать тебя одним из своих. Ты бы с удовольствием проспал несколько грядущих лет и проснулся, когда нынешний период будет уже позади. А пока тебе бы грузовик либриума⁴⁰ — и в долгую, сладкую кому.