Яркие огни мёртвого города

J.M. Яркие огни мёртвого города

Яркие огни мёртвого города

В моей респираторной маске сдох аккумулятор. Прикрываю рот и нос полой куртки, но в глотке всё равно щиплет и чешется. И глаза слезятся, а уж их-то совсем не закроешь, если не хочешь врезаться во что-нибудь.

Нужно поскорее выйти из Окраин, добраться до привилегированных кварталов. Здесь смог клубами висит в тёмном утреннем воздухе, а там на каждом углу очистители. Они до приемлемого состояния рассеивают едкий туман, на случай если у кого из обитателей Центра откажет маска. С масками, даже самыми дорогими, это случается.

Привилегии есть привилегии. Ничего не поделаешь. В Центре чище воздух, на улицах почти нет мусора, и освещение горит всю ночь. О жителях Окраин городская Власть и десятой части такой заботы не проявляет.

Купить новый аккумулятор сейчас не на что. На Фабрике зарплату за прошлый месяц вчера не дали, зато дали команду сегодня на работу не выходить. Снова пустой день. Сектор производства 14-й модели искусственных собак становится убыточным. Покупатели считают её неуклюжей и неповоротливой. Теперь растёт спрос на модификацию 14-а - та, я слышал, даже умеет запоминать хозяйские команды. Но это ненадолго. Скоро для и-собак придумают новые опции, и люди перестанут покупать "ашек". Так всегда бывает.

А я, похоже, пополню собой ряды безработных. Не привыкать... Меня выперли уже с десятка разных мест - на производстве питательных суперсмесей, заправке персональных аэролётов, упаковке синтетпеченья и так далее.

Товары устаревают слишком быстро, через считанные месяцы после появления на прилавках, а то и через недели. Взять те же аэролёты - их было модно покупать с полгода, а потом появились аустеры. И аэры стали считаться хламом. У аустеров другой принцип работы, поэтому все аэровские заправки позакрывали.

Но - будь что будет, надо жить сегодня и не забегать сильно вперёд. А сегодня у меня день глупых поступков. Ведь попытку дотащиться от моего дома до Центра пешком, да ещё без маски, иначе как глупостью не назовёшь. Пешком - потому что я действительно всерьёз на мели, на транспорте лучше сэкономить. Чёрт его знает, дадут ли завтра зарплату. А вот есть я завтра точно захочу.

Ну ладно бы ещё - только пешком. Вышел я ночь-заполночь, к полудню до больницы должен доползти. Но - без маски... Вот уж полный идиотизм. Не знаю, наверное, у меня от природы мало соображения. А то бы, может, и в люди выбился, не жил так непутёво. Или всё дело в моём упрямстве... Так или иначе, обнаружив, что аккумулятор не заряжается, я уже не смог отказаться от задуманного похода в больницу. Решил положиться на свою выносливость и силу. Хотя последней сейчас порядком поубавилось: не помню сколько дней подряд жру одну альфа-массу. А это ведь только так, брюхо набить, питательности - чуть.

Дойти до Центра кое-как удалось. У первого попавшегося на пути очистителя я проторчал битых полчаса, и всё не мог отдышаться. Коленки уже вовсю подгибались, мысли путались, лёгкие горели огнём, а перед глазами плавали мутные пятна. Но наконец свежий воздух сделал своё чудодейственное дело, и самочувствие улучшилось. Теперь запросто доберусь до больницы. Уже недалеко.

...Он хватает мою руку и шепчет - с трудом, хрипло, дрожащим старческим голосом.

- Слушай, - говорит он, - слушай... Когда-то была страна...

Так всегда. Всегда он начинает с этих слов. И я - единственный, кому он так подробно рассказывает свои непонятные истории. Я, да ещё Гермес. Но Герм маячит чуть позади, ждёт меня. А я стою возле самой койки.

Гермес - мой приятель, он работает в больнице санитаром. Благодаря нему я впервые и увидел старика.

Понятия не имею, почему старика положили в одну из больниц для жителей привилегированных кварталов, пусть и не в самую лучшую. Герм говорит, его подобрали на улице как бродягу, и он без роду без племени. И никто из посетителей не называет себя его родственником. За лечение платит организация, занимающаяся исследованием доколонизационного прошлого нашей планеты.

Имя старика неизвестно. Он не называет его, хотя, вроде бы, в себе. Наполовину, как минимум. Забыл? Или не хочет говорить?..

Но кое-что старик всё-таки говорит. Говорит, что он последний, кто видел "прежнюю жизнь". Кто жил "раньше". Это он сообщает всем, кто готов слушать. Но не больше.

Вот тут-то вы и подумаете - напрасно я сказал, что старик наполовину в своём уме. Решите, он чокнутый на все сто процентов. Если бы он действительно видел "прежнюю жизнь" - то самое доколонизационное прошлое - ему должно бы стукнуть не меньше двух сотен с лишним лет. Но люди столько не живут. Мы, земляне - точно. Да и про аборигенов Аламанги я такого никогда не слышал. Но про них вообще мало кто что слышал, их всех уничтожили еще во время первой волны колонизации. Так что не может старик быть коренным аламангийцем. Скорее, он обычный псих.